Искусство манипулирования сознанием состоит в том, чтобы объект воздействия – индивид, группа или общество – захотел или даже страстно возжелал сделать то, что необходимо манипулятору. В противном случае, это можно называть как угодно, только не манипуляцией.

Информационное воздействие имеет силу и смысл, когда оно незаметно и неощутимо. Явная пропаганда в конце концов утомляет, вызывая обратный эффект.

Натиск современных масс-медиа, облуживающих интересы бизнеса, политики и свои собственные, становится всё нетерпимей. Проникая в глаза, уши и за шиворот он вызывает ощущение какой-то тупой безысходной предопределённости.

В этой какофонии, как мне видится, прослеживается одна отличительная особенность, которая определяет жестокость и, я бы даже сказал, бесчеловечность информационно-психологического воздействия нашего времени, по сравнению с веком прошлым.

В чём она заключается? Если коротко, то в изменении фокуса (направления) воздействия. Раньше навязывание объекту поведенческой модели осуществлялось в результате выявления уже имеющихся у него неких подсознательных и сознательных оснований для принятия решений и совершения выбора – личных, групповых и общественных установок, стереотипов, страхов, желаний, намерений, религиозных и культурных воззрений и т.д. После выявления этих оснований выбирались механизмы и формы влияния – убеждение, провокация, ложь, полуправда, пропаганда и прочее.

Теперь же в объективе воздействия находятся сами основания, а задачей манипулятора является даже не их формирование, а просто замена, или подмена. Если раньше манипулятор стремился угадать или предугадать подсознательные желания, установки индивида, то теперь он их, буквально, создаёт и вызывает по своему усмотрению.

Этот вывод основывается на личных наблюдениях, а также некоторых теоретических и научных обобщениях, и является одной из точек зрения на проблему. Не более.

Почему стала возможной ситуация, когда человека не надо даже дёргать за нитки – он сам станцует всё, что надо, не понимая, почему так поступает? Тут сыграла совокупность исторических, социально-политических, технологических и технических предпосылок.

Со второй половины 19 века, в первую очередь в США, начинают активно внедряться, изучаться и научно обосновываться технологии воздействия на массовое сознание, что было вызвано развитием экономических отношений, промышленности, ориентированной на массовое производство товаров, конкурентной рыночной среды, а также условиями оформления концепции представительской демократии. В это время основное внимание уделялось исследованию прикладных аспектов коммуникации в обществе и изучению эффектов её практического применения, прежде всего, в коммерческой сфере (реклама, «паблик рилейшнз») и, естественно, в социально-политической: коммуникативное воздействие на аудиторию (К.Ховланд), технология формирования общественного мнения (У.Липпманн), пропаганда (Г.Лассуэлл), избирательная технология (П.Лазарсфельд).

Первая мировая война, а затем и Вторая, в которых широко применялись различные техники пропаганды и воздействия на аудиторию, дали огромный эмпирический материал, позволивший научно обосновать и систематизировать модели коммуникативного воздействия, их применение, а также выявить поведенческие трафареты аудитории в рамках системы «стимул – реакция».

Между этими войнами произошло примечательное событие, во многом определившее не только дальнейшее применение средств информационного воздействия, но и механизмов общественного управления.

В 30-х гг. ХХ века выдающийся итальянский философ и политик Антонио Грамши, отбывая тюремное заключение, написал свои знаменитые «Тюремные тетради». В своём труде, в результате изучения тоталитарных режимов в Европе, он обосновал учение об идейно-политической гегемонии. Суть гегемонии как морального, интеллектуального и политического господства состояла в том, чтобы сознание правящего класса, его мировоззренческие и моральные императивы воспринимались обществом безусловно, как некий не поддающийся сомнению здравый смысл.

Что важно, огромное значение в утверждении гегемонии, по мысли Грамши, играет интеллигенция, которая обеспечивает принятие и согласие масс с образом жизни, задаваемым властью. Именно интеллигенция является звеном, обеспечивающим публичную легитимность власти. Отсюда, стабильность политического режима и эффективность управленческих процедур зависят от умения «работать» с этой целевой группой. Фактически, А.Грамши указал на слабое место государства, предостерегая коллег по Коммунистической партии от возможных ошибок в дальнейшем.

Соратники, видимо, его не поняли. А противники-буржуа, идеологи «холодной» войны, взяли эту мысль на вооружение. Развал Советского Союза и феномен «МММ» показали, что направление удара (в первую очередь по интеллигенции) было выбрано верно. Именно она оказалась наиболее легко манипулируемой частью общества.

Почему так произошло? Интеллигенция выросла, по большей части, из мещан, переехавших в города, получивших образование и оторвавшихся от земли, церкви и рода. Постепенно, всё меньшую роль в их жизни стала играть традиция, происходил всё более заметный отрыв от духовных и семейных корней. В какой-то мере этого требовали и развивающаяся наука, и всё убыстряющийся темп общественной жизни. Интеллигенция оторвалась от реальной жизни в область виртуального, где включилась в деятельность по оживлению «симулякров» (по Ж.Бодрийяру) – бессодержательных понятий, отсылающих только к самим себе – где стала лёгкой добычей манипуляторов, производящих эти самые «симулякры».

Интеллигенция отказалась от громадного пласта вековой народной мудрости и соответствующих ей сдерживающих механизмов и моральных категорий – более реальных, чем сам народ.

Как мне кажется, в этом образе интеллигенции был усмотрён тип идеального глобализированного индивида, человека будущего. У которого нет не только своей земли, родины и генеалогического древа, но и своих желаний, страхов и сомнений. Его мысли должны замкнуться вокруг симулякров-заменителей реальности в вечном поиске отсутствующего в них смысла.

Сейчас в общество, для мобилизации определённой группы, вбросили понятие – «креативный класс». То же самое, только в профиль. Видимо, по задумке политтехнологов любое действие представителя данного класса должно восприниматься как акт его глубинного творческого начала – будь-то разбивание палаточного городка или испражнения в интернете. Благодаря этому ярлычку, всякое действие и посыл подсознательно наделяются некой высшей духовной легитимностью, безграничной и безнациональной. Так готовится почва для оправдания любых действий не только во имя свободы, демократии, прав человека или Бога, но и во имя «креатива» как природной необходимости.

Некоторые из таких «креативщиков» выставляют свои фекалии в баночке и продают за большие деньги. Общество в восторге.

По моим оценкам, где-то к 70-м годам ХХ века исследователи и политтехнологи уже достаточно хорошо разобрались в психических структурах социального индивида, чтобы обеспечить требуемую эффективность информационного воздействия. Причём, настолько хорошо, что им пришла в голову другая мысль – зачем манипулировать сознательными и бессознательными установками человека, если эти самые установки можно создавать, выращивать в необходимом количестве и сочетании, словно клетки в лаборатории? Тогда вообще отпадет необходимость в манипуляции. Человек будет выдерживать необходимую линию поведения, так сказать, в автономном режиме.

Средства массовой коммуникации постепенно стали обладать необходимыми для этого возможностями – активно развивалось телевидение, а именно, его кабельный сегмент, что позволяло практически в реальном масштабе времени отслеживать предпочтения аудитории и обеспечить с ней плотную обратную связь. Где-то на горизонте уже замаячили компьютерные сети, Интернет, мобильная связь и системы глобального позиционирования.

Надо сказать, что в этом желании подменить подсознательные психические структуры индивида был, возможно, ещё один момент, связанный, как ни странно, с безопасностью этого самого индивида и всего общества в целом.

К этому времени, прежде всего в западных странах, благодаря пропаганде ценностей потребительства, свободного рынка, конкуренции, был создан монстр по имени «эгоцентрическое (эготипическое) состояние ума и общественного сознания». Мы знаем, что для «эго» всего мало – оно непостоянно, беспокойно, оно не знает чувства меры, требует постоянных отождествлений с чувственными, эмоциональными и ментальными формами, оно направлено на удовлетворение своих потребностей. Эго вечно жаждет, и нет в мире родника, способного утолить эту жажду.

Стала понятна опасность такого положения (движение хиппи, сексуальная революция). Нет, властители дум не собирались проводить общественный ликбез. Решалась задача не трансформировать потребности «эго», а просто сделать так, чтобы эти потребности перестали быть угрожающими.

Для этого, во-первых, необходимо было постепенно подменить подсознательные мотивы и стимулы индивида, чтобы его желания и реакции стали стереотипны, заранее известны. Во-вторых, обеспечить выход этих желаний «наружу», создать условия для их реализации, пусть даже мнимой. Созданные манипулятором желания и стимулы индивида, должны «протекать» по уже подготовленным для них руслам – такая себе система, работающая по принципу предохранительного клапана.

Например, если вы возбудили сильное желание «звёздности» и популярности у индивида (понятно, что все не смогут звездить, хотя бы в силу ограниченности продюсерского ресурса) – то необходимо обеспечить возможность выплеска этого неудовлетворенного желания. Дать ему возможность участвовать в бесчисленных и бесконечных телешоу. Пусть чувствует себя звездой. Пусть реализует своё желание или мечту.

Создайте всевозможные общества анонимов и неанонимов по интересам, дайте им высказаться в СМИ, выплеснуться на форумах в соцсетях, выброситься из окна – только, чтобы снимала камера. Всё, что может и не может придумать «эго» – должно быть озвучено. Любым способом. Иначе – общественный взрыв.

Вся эта ситуация подаётся нам «цивилизованными» западными экспертами как пример наличия в государстве свободы слова и СМИ. Но это не свобода слова. Это даже не свобода вообще. Это явление, не имеющее собственного бытия, а вытекающее из механизма общественного управления. Будет другой механизм, будут другие следствия.

В традиционном обществе с сильными патриархальными устоями такая «свобода» работать не будет. Его просто разорвёт. Точно так же в обществе европейском – перекройте каналы выхода чернухи в СМИ – и оно расколется.

Иногда, кое-где проскакивает мнение очередного эксперта, утверждающего, что всё, что делается современными СМИ является чуть ли не благом для индивида. В какой-то степени это так и есть. Левополушарный человек уже достаточно слеп, атомарен и фрагментарен для того, чтобы испытывать необходимость в поводыре. Но возвращать зрение ему никто не собирается. Никому это не нужно. Да и нужно ли это ему самому?

Существует расхожее мнение, что канонада масс-медиа не дает человеку проснуться, и он проживает жизнь во сне. Я бы сказал, что эффект воздействия СМИ проявляется с точностью до наоборот. Масс-медиа не дают человеку ментально уснуть. Что такое сон? Это возвращение в подсознание, к своему истоку. Это возобновление связи с правым полушарием мозга, с интуицией, чувствованием. СМИ постоянно завладевают вниманием нашего эго, раздражают и стимулируют наше левое полушарие, делают всё, чтобы мы не отвлекались на раздумья, не слышали таящейся в нас глубины, нашей сути и истинной природы.

Как это действует?

Человек во время одной из войн придумал пытку: не давать спать физически другому человеку. Оказалось, через определенное время из-за бессонницы этот другой человек вообще ничего не мог вспомнить, даже своего имени. Не понимал, где находится, что делает, и кто его окружает. Представляете? Он напрочь терял все приобретенные черты и навыки социального существа, все возможные ориентиры испарялись в неизвестном направлении. Ему можно было втемяшить в голову всё, что угодно. Фактически, заново перепрограммировать.

Теперь экстраполируйте этот результат на нашу постоянную ментальную бессонницу, и оцените возможные последствия. Каждый для себя.

Левополушарные интеллектуалы и «креативщики» объективно оказываются наиболее подверженными манипуляции. А такими могут считаться большинство из нас. А что – образование у нас есть, какие-то мозги тоже, желание креативить – тем более. Мы – личности с большой буквы «Л» – любители виртуального сёрфинга. Семья и предки – побоку, мы сами себе хозяева.

Всё, что надо было манипуляторам, это открыть два типа проблем, оказывающих влияние на конструирование реальности аудиторией – навязанные (obtrusive – воспринимаемые непосредственно из практического повседневного опыта) и ненавязанные (unobtrusive – относительно которых у аудитории отсутствует непосредственный опыт). Так вот, для аудитории единственным источником сведений по поводу ненавязанных проблем остаются только масс-медиа. Теперь требуется только максимально виртуализировать социально-политическое пространство, и дело сделано.

В виртуальности можно симулировать все что угодно – хоть революцию, хоть очередной тренд в моде. Мы замечаем, что мало из того, что происходит вокруг нас, можно реально «пощупать» руками. Как же тогда ориентироваться в этом виртуальном хаосе? Правильно – внимать СМИ, экспертам, гуру, кому угодно, только бы заглушить возникшее чувство страха и неуверенности. А еще хуже – некомпетентности.

Считайте, что так уже произошла подмена наших подсознательных мотивов. Мы думаем не о том, почему мы, собственно, должны внимать гуру, а о том, какого гуру выбрать. Не о том, зачем нам покупать лекарства, а о том, где взять подешевле. Другие альтернативы просто не возникают в нашем плоском образе мышления. У нас на это нет ни времени, ни желания. Вот и весь сёрфинг.

На самом деле всё это бесконечно ужасно, и, как я уже говорил, бесчеловечно. Это натуральное протезирование личности. Невозможность сознательного выбора. И многие из нас без такой процедуры обойтись уже не могут.

Результаты «заточенности» общества под эготипический однобокий стиль сознания иллюстрирует современная культура. Западный левополушарный арт уже не создаёт смыслы, поскольку не способен на это в силу того, о чём говорилось выше. Эго ничего выше себя создать не может. Всё, что оно создает – только себя.

Современный западный арт, в своем большинстве, способен лишь на то, чтобы микшировать ранее сотворенные смыслы и ценности. Словно ребёнок, собирающий из жирафа автомобиль. Глубина и реальность творчества подменяются в нём «перформансом», спектаклем. Перформанс имеет коммерческий успех, потому что зритель способен восхищаться только этим. Глубина истинного творчества находится вне фокуса восприятия аудитории.

А ведь творчество легко отличить от его суррогата. Истинный творческий акт целостен, самодостаточен, и подобен вещи в себе. Продукт творческого усилия наделяет зрителя своей энергией, вдохновляет его на активное действие и мышление, вдыхает в него жизнь. Пустой же образ (симулякр) существует только до тех пор, пока аудитория фокусирует на нём своё внимание и энергию. При этом, аудитория абсолютно пассивна и ведома. Виртуальный симулякр живёт за счёт реального зрителя. Именно зритель оживляет пустые образы, делая их реальными. За это он расплачивается своей единственной истинной и неповторимой реальностью, своей сутью.

Что мы выберем, вот в чём вопрос.

В заголовок статьи вынесено название одной из теорий информационно-психологического воздействия, которая объясняет изменение состояния аудитории после введения ей соответствующей информационной «инъекции», «волшебной пули» – единой системы стимулов, порождающей общую систему реакций.

Искусство нынешних манипуляторов нельзя недооценивать. Переоценивать тоже.

Не будем забывать, что «пуля – дура, а штык – молодец». Какой бы изощренной ни была манипуляция, её жизнь заканчивается на острие нашей осознанности.

 

© Александр Гребиниченко, 2012

Сайт "РУССКИЕ ВРЕМЕНА"

 

Предыдущий Следующий