Она приподнялась с постели, накинула светлый кружевной пеньюар и в тусклом свете утреннего солнца, такого, которое бывает только в Петербурге, перемешанного с молочной дымкой, прошла к окну. Долго смотрела на пятна серых крыш и трещины желтоватых поблекших стен, касаясь кончиком пальцев прогоревшей восковой свечи. Потом вернулась, забралась под одеяло, прижавшись холодными ногами, взяла мою тёплую руку и поцеловала в ладонь.

- Расскажи.

- Что тебе рассказать, любовь моя?

- Не зови меня так. Расскажи, где ты был всё это время, что видел. Я истосковалась по тебе за эти полвека.

- Полвека ещё не прошло.

- Почти прошло, разве ты не помнишь, где мы виделись последний раз?

- Где-то в Европе.

- В Праге. Тогда это была Чехословакия. Где-то в начале семидесятых. Ты что забыл?

Она запустила палец между моими ребрами и принялась давить и щекотать, мы начали смеяться, я поймал её длинные тонкие руки и прижал к себе.

- Правда не помню, Диана, ведь прошло почти полвека.

- Это была весна, начало мая, в Праге всё цвело: яблони, груши, магнолии. Как на картинах импрессионистов. Бело-розовые, желто-зелёные пятна, - она говорила и водила руками в воздухе, - Мы гуляли по городу, пили пиво, а потом оказались в саду босых кармелиток, как же его называют теперь, а, Вояновы сады. Помнишь?

Серые тени забрезжили в моей голове.

- Продолжай. Что-то припоминаю, но пока не могу различить очертания.

- То ли после пива, то ли потому что мы не виделись лет десять и опьянели друг от друга, но в этом саду нам очень понравилось, мы сидели весь вечер под огромным деревом и болтали.

- Постой, а это не тогда мы читали заклинание невидимости и прятались от дворника?

- От сторожа, - она улыбнулась, -точно, ты ещё не растерял остатки памяти. Мы не захотели уходить и решили проверить твоё заклинание невидимости, сторож прекрасно слышал наш смех и шаги, но никак не мог понять, где мы прячемся. В конце концов, он сказал на чистом русском “ну и спите на скамейках” и мы остались одни. Лежали на твоём лёгком пальто и все цветы были освещены лунным светом, он как будто стекал с неба прямо на нас. А выбирались помнишь как? Я с трудом поймала силу левитации, а тебя вообще пришлось тащить.

Диана захохотала, обнажая ровные белые зубы ,а потом мы замолчали и погрузились каждый в свои мысли. Передо мной возникло желтое пятно луны на чёрном небе, прорисовались контуры деревьев и сладкий запах цветов, но я не мог различить, были ли это фантазии или воспоминания, поэтому сказал:

- Любишь же ты Прагу.

- Люблю. Из Праги не вытравить магию, она будто въелась в город. Я там чувствую себя собой.

- Я всегда поражался, откуда в тебе столько наивности за сто лет жизни.

- Просто я ни разу не была замужем. Редьярд, расскажи, тебе когда-нибудь встречалась история настоящей любви? Чего-то очень сильного?

- Почему ты спрашиваешь?

- Не знаю. Мне грустно. Каждый раз, когда мы встречаемся кажется, что мы так счастливы в этот момент, что можно ухватиться друг за друга и удержать, что это счастье не просто может, а должно, должно продолжаться, а потом наступает утро и мы расстаемся на год, десять лет, полвека.

Я молчал.

- Хорошо, я расскажу тебе одну историю о любви, сильнее которой я не встречал. Это произошло в начале восьмидесятых в одном местечке в горной Шотландии. Местность там дикая. В округе не более двадцати домов, в долине наберётся сотня и несколько пабов, где можно пропустить по стаканчику виски или пинте пива.Эти места оживают поздней весной до середины осени, приманивая любителей пеших и велосипедных прогулок. В этой деревушке я и встретил её. Юлию. Она расклеивала объявления о том, что принимает кровь в стерильных условиях за большую оплату для своего старого родственника. Не знаю почему, но я сразу понял, что дело пахнет вампиром. Я разузнал у молочницы из долины, что она каждую неделю сдает Юлии кровь, чтобы содержать молодого альфонса.

В один из дождливых вечеров я наконец решил поехать к ним под видом студента, желающего подзаработать. Она ничего не подозревала. Взяла у меня кровь в оборудованном медицинском кабинете. “Вы медсестра?”, “-Я врач-хирург”. Но даже когда я заговорил о вампирах, её лицо оставалось бесстрастным. “Довольно игр, миссис Вельмински. Я пришёл чтобы помочь вам и заработать денег. Вампир, который не охотится- слабеет, ваш муж наверняка превратился в дряхлого старика за несколько лет без охоты”. Наши глаза встретились, как встречаются две птицы на лету, в её взгляде проскочило что-то подавленное, дикое. “Чем вы можете нам помочь?”.

К ужину вышел сам граф Вельмински, он еле волочил ноги. Семидесятилетинй старик с бумажной кожей и большими чёрными глазами. Кем он был, до того как стал вампиром? Он уже и не помнил. Было это много столетий назад, так что всё человеческое забылось. Города и сёла были полны грязи,и богато одетый, он видел, как пал Константинополь. Не было у него ни жены, ни детей, только любовницы из ведьм, тех, что заплетают длинные рыжие волосы при лунном свете и носят перстни с бирюзой. Последнее, что он помнил до того, как стал одержим сухой, испепеляющей жаждой крови, караван, следующий по шелковому пути. Маску демона и грязную женщину из долины цветов. С тех пор он жил на побережье Адриатического моря в фамильном замке отца и в тех же местах охотился на цыган, албанцев и разбойников. В подвале дома держал до десяти рабов и рабынь, утоляющих его прихоти за деньги или по принуждению.

Юлию он встретил десять лет назад под Тираной. Она была из семьи обнищавших потомственных хирургов. Глава семейства совсем спился, мать тащила пятерых детей, из которых только одна -Юлия- была девочка-гений. Волосы цвета воронова крыла, молочная кожа и голубые глаза с лунным блеском. Приятели отца рано поживились её красотой и наивностью. Умерла девственница, родилась распутница и волчица, знающая, где добыть кусок хорошего мяса. Она работала тёмным хирургом, врачом, который за деньги проводит операции для воров и убийц. Там, под Тираной, она попала под клановые разборки местных, и её ждала бы печальная участь, если бы не граф, собиравший заживляющие и кровоостаналивающие травы для ран своих рабов. Юлия приказала следить за графом и его замком.

Я замолчал. Диана слушала меня, оперевшись на локоть, и смотрела зелеными глазами из-под пушистых ресниц. Сколько мы уже знакомы? Почти сотню лет. Мы встретились в России ещё до революции. Диана происходит от знатной древней семьи ведьм, говорят, их род ведет начало от самой Матери Яги, Матери Смерти, первой древней колдуньи, которая могла превращаться в зверя или птицу. Не знаю, правда это или миф, но женщины их семьи почти не старятся и живут по несколько сотен лет только за счет генетики. Я же вынужден регулярно пить снадобья, чтобы не выглядеть паршивым дряхлым стариком, а впрочем, и не чувствовать себя также.

Ведьмы всегда были гибче к обстоятельствам, имели много связей и покровителей, кроме того, в семье Дианы не выходят замуж и не живут с мужчинами, а детей рожают от выбранных мужчин в строгом соответствии с благоприятными астрологическими циклами. Я всегда удивлялся, как им удается воспитывать дочерей в такой наивной мудрости?

- Почему ты замолчал, Редьярд? Продолжай, что же случилось с ними дальше?

- Прости, я задумался.

- Обо мне?

- И о тебе тоже, Диана. Ты права, мне следует продолжить историю. Итак. Рабы графа готовили мятеж. Они выпили настойку, обладающую для вампира губительными, но не смертельными свойствами. Приникнув к человеческой плоти, он ослабел, тогда его продали албанцам и посадили на цепь. Но Юлия уже всё знала, пользуясь связями, она подкупила врача албанцев и помогла Вельмински бежать. Они улетели вместе по поддельным документам в Англию, а оттуда- в горную Шотландию, там, где я их и встретил. Почему они бежали вместе? Не знаю, до сих пор задаюсь этим вопросом. Нет, между ними не было чувства долга- каждый отплатил другому сполна. Это было похоже на внезапную острую привязанность с поволокой нежности, и вот, представь, они обвенчались зимой в канун Рождества в старинном шотландском замке.

Почти сразу Юлия запретила ему охотиться и устроила донорский конвеер, а граф слабел, медленнее, чем на животной крови, но всё же слабел, пока она пыталась найти лекарство от вампиризма. В тот вечер они рассказали мне эту историю, а затем вновь задали вопрос: “Как вы можете нам помочь?”. “Я потомственный некромант, сын мага. Я хочу продать вам рецепт порошка, который подходит для вампиров. Это порошок из мертвой плоти псовых, животной или человеческой крови и смеси трав. Завтра я приготовлю образец, и если вам понравится, то мы заключим сделку”. Я приготовил для Вельмински немного порошка, посоветовал ему добавить его в кровь и лечь в горячую ванну. Ты не представляешь их лица, когда граф спустя пару часов вышел из ванны не дряхлым стариком, а мужчиной в расцвете сил. “У порошка есть хороший побочный эффект, оно возвращает семя. Вы сможете иметь детей”. А дальше всё развивалось на моих глазах. Они выкупили рецепт порошка за баснословные деньги и попросили меня готовить его, пока я нахожусь в этих местах ,я согласился, ведь к тому времени уже успел промотать наследство отца.

Чета Вельмински погрузилась в эйфорию. Они зажили той счастливой мещанской жизнью, которой всегда избегали. Купили пару лошадей, построили конюшню, по утрам после завтрака непременно выезжали на прогулку, а вечером- в рестораны в долине или в соседних городах. Они стали ездить в Глазго и Дублин, а в марте в Дувре, глядя на белые скалы, Юлия сообщила ему новость - она ждёт ребенка. Граф впервые за пол тысячелетия своей жизни начал улыбаться. Они затеяли в особняке ремонт, чтобы успеть к рождению ребенка. Юлия сама выбирала материалы, нанимала строителей и контролировала их.

В тот вечер я пришел с порцией порошка. Юлия встретила меня. “Редьярд, хотите поужинать с нами? У нас сегодня сахарные груши с уткой”. Она была неестественно бледна. “Что с вами?” - “Все хорошо, ведь у женщины в положении такое бывает ,не выдумывайте”. Я умолил её осмотреть живот хотя бы поверхностно. “Сколько у вас срок?” - “13 недель” - “Матка слишком маленькая. Вам нужно ехать в больницу”. Она начала кричать, что она тут врач, а не я, а потом она просто потеряла сознание и упала. Мы с Вельмински повезли её к фельдшеру в долину, но тот велел срочно отправляться в Форт-Уильям в больницу, где и подтвердились наши худшие опасения - это была внематочная беременность. Труба лопнула и открылось кровотечение. Юлию забрали в реанимацию. Мы провели в больнице всю ночь, а под утро вышел молодой врач. “Мистер Вельмински, мне неприятно это сообщать, но показатели вашей жены ухудшаются. Вы должны быть готовы ко всему, не смотря на то, что мы делаем всё возможное. Вашей жене следовало посетить врача как только она узнала о беременности”. Вельмински резко прервал его: “Где она?” - “В отделении интенсивной терапии на втором этаже”.

Мы молча погрузились в свои мысли. Граф сидел отстраненно, затем сходил к медсестрам на пост, выпил кофе и вновь вернулся ко мне. В какой-то момент я задремал, а когда очнулся, увидел лишь удаляющийся силуэт. Дрожь прошла по моей коже и я двинулся за ним в отделение реанимации. Вбежав в палату, я увидел, как он разрезает себе кровь и вливает её в свежую рану Юлии. Я аккуратно дотронулся до его пальто: “Это не так делается, граф”, а он ответил: “ Я знаю”, - с этими словами перерезал себе горло от уха до уха и рассыпался в пепел, а дух ракшаса уже устремился в тело Юлии. Я успел лишь смахнуть пепел со своих рук в попытке удержать Вельмински. Через несколько минут она очнулась, будто зная, что произошло, как если бы с его кровью в тело попала его память, она не задала ни одного вопроса. Мы собрали прах графа и выбросили его в мусорное ведро, прикрыв бумагой. Времени было мало. Первая животная жажда уже подступала, я дал ей порошка, смешав со своей кровью, но когда мы добрались до долины, она алкала лишь крови.

- Зачем он сделал это? Зачем впустил ракшаса в её тело? Думаешь, она бы умерла?

- Сначала я думал, что он сделал это из страха потерять его, но затем я понял, что он был слаб и труслив. Он настолько привык жить в страхе, ненависти и пустоте, что отведав счастья, не понял, что радость мимолетна, что она сменяется периодами грусти и страха. Он решил, что всё возвращается на круги своя. Это был его внутренний ад. Скорее всего, он искренне верил, что она может умереть, но мне кажется, этого бы не случилось.

Диана раскраснелась и стянула с себя пеньюар.

- Ты в неё влюбился?

- Не могу тебе врать, но я действительно влюбился в неё. Мы прожили около двух месяцев, во время которых я учил Юлию усмирять голод.

- Вы были любовниками?

Я посмотрел на Диану.

- Да.

- А что случилось потом?

- Она исчезла. Оставила письмо ,в котором просила не искать её.

- Я так и думала.

- Я не знаю, куда она ушла. Может, вернулась под покровительство балканской мафии, а может улетела в Южную Америку, она мечтала об этом. Я не удивлюсь, если она перерезала себе горло где-нибудь в лесу.

В грустных глазах Дианы вдруг пробежали огоньки и она улыбнулась уголками губ.

- А ты не обманул.

- Не обманул?

- Это и правда самая большая история любви в твоей жизни. Только вот любви не графа и Юлии, а твоей и Юлии.

Я удивленно посмотрел на Диану, внезапно почувствовав боль за корсетом рёбер.

- Ты права, моя ведьма. Наверное, глупо было рассказывать одной женщине о любви к другой женщине.

- Не глупо, если на этой женщине нельзя жениться. Давай собираться, ты обещал мне прогулку до Исаакиевского и бутылку шабли.

Диана ушла в ванную, послышался шум воды. За окном висела дымка молочного тумана, похожего на эдинбургский туман. Мне стало не по себе, воспоминания и холод пробили до костей. Интересно, я когда-нибудь увижу Юлию? И узнаю ли я её?

Ксения Фрида. Девушка для Водолея
 

Предыдущий  Следующий