Старый Кылтынху еще не ударил в бубен, еще не закрыл глаза, а уже слышал духов, которые шептали, что девочку не спасти. Эта дочь белых не могла долго нести грехи своего отца и своей матери. Бурая росомаха отравила ее ядом вязкой слюны. И напрасно отец девочки сейчас молит Кылтынху. Яд уже подбирается к сердцу. Девочку не спасти – духи не врут. 

- Скажи белому, что слишком поздно. Я ничего не могу сделать.
Старуха шамана, раскачиваясь из стороны в сторону, как могла перевела слова Кылтынху на русский. Обородевший до самых глаз мужчина внезапно упал на колени и схватил Кылтынху за руку.
- Спаси ее, шаман. Не успеть нам до больницы!

И почувствовал старик силу его сердца. Надел ожерелье из речных камней и взял в руки почерневший от копоти бубен. 
- Молись своим духам. Шибко молись, – сказал Кылтынху и закрыл глаза. Удар по звенящей шкуре большого оленя сразу развеял дым от очага смертных. И почти сразу вслед за нарастающим ритмом увидел Кылтынху черную Атму в ногах девочки. 
- Уйдешь ли ты по просьбе моей? – спросил шаман
- Никогда – откликнулась Атма, и затрещало пламя в очаге.
Воззвал сильнее Кылтынху.
- Уйдешь ли ты силой? 
- Никогда, – ощетинилась Атма, и завыл огонь.
- Уйдешь ли ты в обмен на жертву? – не отступал шаман
- Может быть, – прошипела Атма.
- Что же ты хочешь? – спросил Кылтынху, и задрожал его бубен, ибо уже знал шаман, что попросит злой дух остывшей золы. 
- Слишком давно ты бережешь свой огонь, – зловеще отвечала Атма. – Пусть придет твое время. Я отпущу дитя. 

Не стал думать Кылтынху. Ворвался ветер, разметав меховой полог. Разорвал шаман ожерелье из речных камней. И ударил сильнее сильного. И стал ветром Кылтынху. Облетел очаг, и увидел, как Атма змеей ушла в землю. И услышал Кылтынху пламя молитвы белого отца и взлетел на кончиках этого пламени высоко, вслед за чистым дымом. 

Много лет прошло. И каждый раз в новолунье снились ей удары по звенящей коже. И начинал болеть шрам от зубов росомахи. Но прилетал ветер, и боль уходила. И где-то у Полярной Звезды смеялся Кылтынху, смотря в чистоту утренних глаз белой женщины. А затем начинал петь, и большие киты подпевали ему.

© Дмитрий Гарянин.

 

Предыдущий  Следующий