Вряд ли эти страницы станут началом нового дневника, но я хочу наконец создать что-то по-настоящему. Странно, наверное, слышать это от того, кого вы по глупости своей зовёте Демиургом, но за всю свою жизнь я не создал ничего полноценнее этих страниц.

Думаешь, я Демиург? Наверное, да, все вы так думаете, ну, кроме того, кому на самом деле предназначены эти страницы. Но нет, я не Демиург, я даже не просто «демиург». «Деми» – так нас называют, меня, и девушку, с которой я живу, и всех подобных нам. Это потому, что мы лишь частично демиурги, а частично, наверное, просто люди.

Каждый Деми создан другим демиургом или даже другим Деми – я так создал свою девушку. Знает ли она об этом? Да, конечно, знает. А я теперь думаю, что знаю, кто создал меня, хотя раньше не имел ни малейшего понятия. Мы, Деми, в каком-то смысле неполноценные: у нас есть способность создавать, как у настоящих демиургов, а вот возможность исправить или даже уничтожить, отменить содеянное – такой возможности у нас нет. Начинаешь догадываться, да?

Этот мир создан мной – мной в одиночку. Моё первое и последнее творение такого рода. Мой создатель, настоящий Демиург, наверное, просто забыл объяснить мне, что к чему, а может, я вообще был создан случайно – я не знаю и даже не знаю, узнаю ли это. Когда я появился посреди ничего, я начал творить, как мог, а мог я очень мало. Деми не дана многотысячелетняя мудрость, Деми не дано даже мыслить в масштабах Вселенной. Деми – это как люди, которым в руки случайно попало ядерное оружие: вроде и хочется сделать, как лучше, осчастливить всех вечной энергией, светом и счастьем, а получается – ну, сами видите, что получается.

Я не хотел создавать этот мир несчастным, когда я творил, я думал, что создаю что-то прекрасное. Кто же знал, что я не учёл так много вещей? Как мог я, всего лишь Деми, охватить своим человеческим сознанием всё, всё, что нужно было вовремя понять и подарить вам и вашему миру?

Я создал вас неполноценными – такими же неполноценными, как я, но тогда ещё не знал, что это так. Первый раз я понял, что где-то ошибся, когда началась первая война – смешная сейчас междоусобица, два племени ещё-не-совсем-людей не поделили богатую рыбой реку. Я думал, что научил вас делиться и сотрудничать, но что-то проглядел – и сейчас даже не узнать, что! Это был страшный день, когда я увидел, что не могу изменить вас и отменить то, что сотворил.

Было ли мне тяжело? Наверное, тогда я ещё не понимал, что с веками станет только хуже. Я создал вторую реку, ничем не хуже первой, а те ещё-не-совсем-люди принялись воевать и из-за неё, и так было всегда: как только людям начинало чего-то не хватать, я создавал ещё, и им оказывалось мало уже этого. Где я ошибся?
Где та роковая идея, которую наивный Деми не продумал как следует столько тысяч лет назад?

Наверное, для Вселенной я быстро понял, что лучше бы мне уже ничего не трогать и не разрушать уже поломанное, но для вас – для вас это были сотни лет, во время которых я только сильнее менял и портил ваш мир. Возможно, то милосердие, которое, я знаю, я вам дал, поможет вам простить мне то, что я создал вас несчастными, но простить мне весь совершённый потом вред вы не сумеете – и это будет верно.

Я создал себе подобную девушку, когда понял, что мы с вами не вместе. Вы искали Демиурга, как и я, и не могли найти, как и я – но я искал его в обозримой для меня Вселенной, а вы искали его во мне, и ваши поиски были обречены с самого начала. Внушил вам эту ложь я или вы пришли к ней сами – я не помню, но вина всегда будет на мне. И оттого, что я обманул ваши ожидания, испокон веков чувствовал я себя гораздо более одиноким, чем, наверное, чувствует себя Демиург.

Забавно, что моя подруга, Деми, созданная Деми, лучше меня во многих отношениях и в той же степени несчастна. Я создал её, заботясь о ней, и потому в самое сердце вложил ей негаснущее знание: она не сумеет создавать. Может ли Деми быть счастливым, существуя вечность с напоминанием о его неполноценности? Конечно, нет. Но пусть лучше её напоминание будет навязчивой мыслью внутри, а не страдающим миром под ногами.

Сейчас она спит, уткнувшись лицом в стену, и ей холодно, несмотря на серое покрывало, которым я её укрыл. Серое покрывало я взял в вашем мире, и я знаю, как холодно под такими покрывалами вам, но ничего не могу сделать – кто знает, что пострадает, заставь я солнце греть сильнее, а овец – давать шерсть толще?

Но я пишу эти страницы не для вас, мои бедные создания, не для обречённой на вечные страдания девушки в этом доме, и не для себя. Я пишу их, создавая первое и последнее поистине прекрасное творение в своей жизни, для Демиурга.

Я видел его. Я спускался в ваш печальный мир и там, на грязной улице, под порывами ледяного ветра – я видел его. Я шёл по улице, и мимо бежали прохожие, несовершенные и несчастные, кутались в свои бесполезные пальто, кашляли и спотыкались на бегу, и среди них я сразу узнал его.

Он был такой же, как вы, но всё в нём было другое. Тонкое пальто с истрёпанным воротником и с оторванными пуговицами. Покрасневшие от холода руки без перчаток. Усталые, слезящиеся глаза, спрятанное от ветра лицо, весь в дырах старый шарф, колени в грязи, расклеивающиеся ботинки – нищий, жалкий, страдающий от голода и болезней. А под распахнувшимся от порыва злого ветра пальто он нёс свою Работу.

Он так быстро запахнул полы своего жалкого одеяния, что никто из вас даже не заметил её, но я – я заметил. Это была самая прекрасная, самая совершенная картина во всём вашем искорёженном мирке, она светилась теплом, счастьем и надеждой. Я знал, это его Работа, он нарисовал её, дрожа от холода и с трудом сжимая в окоченевших пальцах кисточку, сидя в каком-нибудь сквере, где никто его не заметил и где никто не приобрёл эту Работу.

Наверное, он понял, что я его увидел, потому что, когда я свернул в тот же тупик, что и он, его там не было. Не было там и его Работы, которую он унёс собой, словно украв у меня последний луч солнца в беспроглядной темноте надвигающейся вечной зимы.

Я видел Демиурга, и с тех пор каждый день я ищу – нет, не его, но его Работу. Даже спящая в моей кровати Деми, не видевшая эту картину, почувствовала её, почувствовала ту надежду, которую эта Работа подарила мне. Я верю, я знаю, что, найди я её, покажи я её вам, как тут же вернётся всё на круги своя, в ваш – в наш мир явится Демиург в своём истинном обличии, сияющий, безупречный, мудрый, и исправит всё то, что я натворил. Он придёт, и закончится лютая зима, сгинет голод, исчезнет жадность, пропадёт несчастье.

И эти страницы – моё обещание тебе, Демиург. Пока не закончится моя вечность, я буду искать твою Работу, а когда я исчезну – это станет делать Деми, которую создал я. Не будет нам покоя и не опустится на нас усталое безразличие, пока не отыщем то, что спасёт этот мир, или не растворимся во времени, не сумев – я обещаю тебе, Демиург, и знаю, что это обещает и она.

Однажды ты найдёшь эти страницы, и я знаю, ты простишь меня, даже если я им не помогу.

***

А где-то в холодном и тоскливом мире искал работу нищий художник, до которого никому не было дела, и в каждой его никому не известной картине горел луч надежды, расцвеченный прощением и гордостью за всё, созданное этим художником.

Ведь не каждому демиургу удаётся создать Деми, способного любить.

Карандашом по тексту Queen || by Юля Старр

ПредыдущийСледующий