Я всегда хотела станцевать с тобой вальс… Почему именно вальс? Ведь его уже практически не танцуют, не умеют… Не знаю, просто хотелось…

 ***

В маленькой однокомнатной квартирке по субботам собиралась молодёжь. Такие же весёлые, как и мои родители, пары (три-четыре) собирались вечерком, но не так уж чтоб слишком поздно (у всех маленькие дети), чтобы потанцевать. Чудо техники – радиола «Урал», стопка маленьких, как игрушечные, долгоиграющих пластинок – и праздник!
 
Я сидела под журнальным столиком (там был мой домик и одновременно наблюдательный пункт), перебирала свои сокровища и смотрела на танцующих. Нет, танцевать мне с ними не хотелось, а вот смотреть на них было интереснее, чем в громоздкий телевизор. Благодаря этим танцевальным субботам я уже в три года не путала шейк, фокстрот, степ. И знала, что самый опасный танец – летка-енка, потому что может случиться резонанс. Что это, я не понимала, но слово не любила: когда его произносили, стройный поезд, ритмично двигавшийся по кругу – прыжок вперед, прыжок назад, три вперед, ёлочка из ног – и громко скандирующий: «Раз, два, туфли надень-ка!», рассыпался, и музыка доигрывала в одиночестве…

Однажды папа, тогда еще молодой красивый блондин с вьющимися волосами, торжественно объявил: «Вальс-бостон». Эти слова возымели какое-то магическое действие на всех: женщины поспешили сесть (что было проблематично – всего три стула), а мужчины – к зеркалу. Раздались первые звуки музыки. Папа уверенно идёт к маме, наклоняет голову, протягивает ей руку. Она встаёт…

Они так танцевали! Он уверенно и нежно вёл её по очень небольшому пространству комнаты, заполненной вальсирующими парами, она очень грациозно и доверчиво шла за ним по рисунку танца. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза, папины губы что-то неслышно шептали, мама улыбалась в ответ. Они двигались очень легко и свободно, как будто иначе как в вальсе и двигаться-то не умели. И было в их танце что-то непонятное, необъяснимое, сильное, что заставило других расступиться, разойтись, встать вдоль стен и смотреть безотрывно на этих двоих, таких знакомых, но неожиданно раскрывшихся с новой стороны.

Память не сохранила, во что были тогда одеты мои родители, а фантазия с годами дорисовала чуть ли не бальные наряды времён Наташи Ростовой. Зато хорошо помню, как после этого вальса, когда мужчины ушли курить на лестницу, мамина подруга сказала ей с восхищением и нескрываемой завистью: «Какая ты счастливая!» И тогда я первый раз чётко сформулировала своё желание: когда я вырасту, я непременно станцую вальс с папой! Все будут смотреть и восхищаться, а потом скажут мне, что я счастливая…

 ***
Седьмой класс. Толстой. «После бала». Как я ненавидела эту Вареньку! Будто она украла у меня мечту, а воплотить не смогла. К тому же Вареньку «нельзя было назвать красавицей». А её отец, тяжело двигавшийся и в этих нелепых сапогах!.. К тому же он оказался тупым жестоким солдафоном.
 Нет, мой отец не такой. Он отлично танцует. И солдаты его любят: после дембеля пишут письма, присылают посылки, подходят в Москве к поезду и обнимают. Он строен и подтянут, красив и умён. Я тоже красива, про меня нельзя сказать, как про Вареньку. У нас всё будет по-другому! Но вот почему-то я ненавижу этот плод фантазии Толстого, а когда мы читали об их танце в классе, на глаза навернулись слезы, и я попросилась выйти. Когда я уже вырасту-то!

 ***
Мне пятнадцать! Будет завтра… Но это уже почти сегодня. Потому что я вся в хлопотах. Где же мы будем танцевать? Дома? Несерьёзно. Кто увидит-то? Значит в кафе. Мама, выслушав мое желание, сказала: «Ну что ж, можно и в кафе, хлопот меньше, день-то будний. После работы пойдём пару часиков посидим, потанцуем…»

Я научилась танцевать вальс лучше мамы. Я двигаюсь очень плавно и грациозно, я красиво держу руку, даже не на плече, а чуть ниже, почти на лопатке. Я гордо держу голову, а прическу продумала до мелочей: волосы только подчеркнут красоту танца, а не будут развеваться ведьминой гривой. Все будет очень красиво!
 
Переписываю на кассету вальс, самый красивый из тех, которые знала в то время, – Георгия Свиридова из «Метели». Платье специально к событию – вальсу с папой (мама долго недоумевала: «Господи, да зачем же это? Ну куда ты в нём ходить будешь? Давай какое-нибудь попроще». А я не буду в нем никуда ходить, я сохраню его в память о нашем с папой триумфе).

Папа с работы прямо в кафе. Мы с мамой уже там. Огромный букет имениннице, поцелуй, пожелания.
- Папа, давай станцуем вальс!
- Нет, дочка, устал я сегодня…
- Да станцуй, не отказывай имениннице,- это уже мама.
- Нет…

 ***
За месяц до выпускного в школе стало настойчиво звучать слово «вальс». Конечно, добавлялось «последний школьный», но я этого просто не слышала. Главное – вальс. Глядя на наших мальчишек, неуклюже скачущих под музыку, я уже представляла, как буду танцевать с отцом. На этот раз ему не отвертеться. Он в отпуске. Мама уже начала его «брать в оборот», и, по ее мнению, он воспринимает нормально.

Я не помню свой выпускной, я его просто не видела и не слышала, я ждала вальс. Все время поглядывала на сидящего сзади папу. Сидит, улыбается мне - значит, все в порядке.

Вот объявляется последний школьный вальс. Мальчики приглашают учительниц и мам, девочки – учителей и пап. Учителей-мужчин в школе негусто, папы, увы, не у всех, поэтому многие уже жмутся у стенки. Я оборачиваюсь на папу – что медлит? Но его нет. Что, идет ко мне? Нет, не видно… Срываюсь с места, бегу к маме: «Мамочка, ну где он?» Озираемся, мечемся по залу, выбегаем в коридор – нет, нигде нет…

Я в отчаянье подхожу к однокласснице Лильке, у нее родители в разводе, отец живет в другом городе. Когда-то мы вместе ходили на бальные танцы, она умеет. Мы с ней берем друг друга за талии и начинаем кружиться, как две снежинки. Красиво, но как-то неестественно… На нас смотрят, но не с восхищением, а с сожалением: вот, мол, девочкам кавалеров не хватило, а танцевать хочется.
 
На последних аккордах в дверях зала появляется отец. «Ну где же ты был?» - «Жарко тут, вышел подышать».- «Но ведь вальс же был!!!» - «Да что ты так переживаешь, пойдем потанцуем». – «Ну как ты не понимаешь, надо было танцевать вальс!»

 ***
Я предприняла еще одну попытку на собственной свадьбе. Договорилась с оркестром. Подошла к отцу. Пригласила его. Он встал, поклонился, взял меня за руку. О, счастье! Мне казалось, что сердце колотится о ребра! Вот он, самый счастливый момент в жизни! Сейчас сбудется моя заветная мечта!

Но папа подвел меня к свежеиспеченному супругу и сказал: «Этот танец ваш».
Это было очень… больно – не то слово. Мне и свадьба с гостями нужна была только для этого вальса!

 ***
Я приехала за два часа до похорон. Всю неблизкую дорогу пила успокоительное, а теперь собралась, сжала душу в комок: внезапная смерть оглушила всех домашних, мне надо быть им опорой и поддержкой.

…Посередине комнаты на табуретках гроб. Мозг отказывается признавать в лежащем мертвом человеке отца. Я просто не вижу, не могу увидеть его лицо - вижу отдельные детали, на которые оно раздробляется: болячка на губе – простыл, но так и не долечился; выбившаяся из прически прядь, подбородок, упершийся в тугой воротник рубашки, красивые мужские (такие знакомые) руки, которые все время гладит мама…

«Оркестра не будет, учения какие-то». Нет, отца нельзя хоронить без музыки. Сажусь на телефон и после множества звонков нахожу музыкантов.

Они играли великолепно. Скрипка и синтезатор. Светлая и грустная мелодия была как раз такая, какой должна быть. Без отчаянья или горестных воплей, привычных завываний траурного марша. Звуки проникали в отравленную горем душу и говорили: «Не плачь, не отчаивайся, он ушел на небо, ему там будет хорошо, вы непременно встретитесь».

На поминальном обеде я подошла к музыкантам поблагодарить. Сердце подсказало слова, искренние и правильные.
- Хотите, я еще сыграю? Не траурно, а просто сыграю…

Он заиграл. По иронии судьбы он играл именно тот вальс… Вальс, впервые услышанный мною, когда я сидела под журнальным столиком в танцевальную субботу. Подумать только! В памяти ожил танец, в котором красиво и нежно кружились мои молодые родители.

Папа, как же так?! Я даже представить не могла, что когда-нибудь тебя не станет… Для меня ты был всегда таким, как в тот вечер. Я не замечала, что ты болеешь, стареешь… Я ведь все еще надеялась, что когда-нибудь…

Я всегда хотела станцевать с тобой вальс, папа…

© Елена Гольд

ПредыдущийСледующий