Откладываются в сторону куклы, закрываются книжки, а на смену усталости после целого дня пребывания в машине приходит неожиданно проснувшееся любопытство.

В новом - седьмом за последние полгода - городе Эви неожиданно интересно все.

Эви наблюдает, как мимо нее проносятся дома, пролетают машины, как бесконечной стеной тянутся окружающие город деревья. Солнце, едва пробивающееся сквозь плотный слой облаков, светит так тускло и холодно, что даже не опаляет кожу, и Эви, кажется впервые в жизни, может изучить человеческий город днем, не выискивая взглядом укрытие. Папа что-то без умолку тараторит, одной рукой управляя машиной, а второй пытаясь сложить карту, но Эви едва его слышит. Новый город по неизвестной ей самой причине вызывает в ней неподдельный интерес, и она не может отвлечься от него ни на секунду, даже для того, чтобы рассеянно-вежливо кивнуть в поддержку папиных слов.

Машина сбавляет ход и сворачивает в лабиринт небольших домиков. Голос папы становится громче и радостнее, но смысл им сказанного все так же продолжает ускользать от Эви, с интересом исследующей сменяющийся за окном пейзаж. На смену веренице домиков приходит непроглядная стена из деревьев: их ветви сплетаются над головой, закрывая небо и тусклое солнце, а в приоткрытое окно врывается поток холодного ветра, заставляющий Эви невольно поежиться.

Радостный возглас заставляет ее перенестись из своих мыслей в заполненную вещами машину. Впереди на небольшом холме вдруг вырастает огромный двухэтажный дом. С каждой секундой он становится все больше, заполняет собой небо и лес, заслоняет холодное солнце, и Эви, затаив дыхание, подается вперед, стараясь изучить каждую его деталь. Она же первая выскакивает из машины, позабыв про куклы, книжки и лес. Широко раскрыв глаза, рассматривает накрывший ее своей тенью дом – угрюмый, мрачный, явно недовольный приездом гостей.

Впервые за целый день в радостном голосе папы проскальзывают неуверенные нотки.

Да, здесь нужен капитальный ремонт, а лучше два или три, но вот знаешь, милая, твои дедушки наоборот гордились тем, что их дома за пару миль обходят люди. Знаешь, как бывало здорово собраться и послушать, как они хвастаются городскими сплетнями? Все никак не могли решить, в чьем доме пропало больше людей и поселилось убийц, маньяков и злобных духов!

Внутри тоже все не очень хорошо, но знаешь, мышонок, в этом есть особый шарм: люди на одну ночь в году выбрасывают на ветер целое состояние, чтобы их дом хотя бы отчасти напоминал этот, а тут мало того, что сделано по высшему разряду, так, наверное, еще и призраки в комплекте идут!

Да, милая, это уже седьмой переезд за полгода, но папа тебе обещает, что здесь мы останемся надолго. Ну, на месяц точно.

Эви едва слышит, что говорит следующий за ней по пятам отец: под туфельками недовольно скрипит расшатанная лестница, пауки бросаются врассыпную, когда Эви одну за другой распахивает двери комнат, а завывающий снаружи ветер по-хозяйски влетает в дом, чтобы по своему вкусу поправить ободранные занавески.

Папа неуверенно мнется на пороге, беспокойно глядя, как Эви бегает из угла в угол, а потом выскакивает на улицу.

Папе явно хочется продолжить свой список завуалированных извинений за отсутствие электричества в некоторых частях дома, шкафа для платьев и туфель, и человеческих детей по соседству, которых хоть иногда можно пугать из-за забора.

Папе явно неловко, хотя извиняется за не совсем удачный переезд он уже не в первый раз, и пора бы уже понять, как это правильно делается.

Папа явно не знает, как подступиться к бегающей из комнаты в комнату Эви, потому что он уже давно не видел, чтобы что-то её так взволновало. И он даже не знает, плохое это волнение или хорошее.

Поэтому папа и не находит, что сказать, когда Эви подбегает к нему и крепко обнимает.

Эви считает, что папа слишком много думает о том, что у нее быть должно, а не о том, что у нее появилось впервые. Шкафы для платьев и соседи – это, конечно, очень здорово, но у нее никогда не было огромного дома с тысячью тайных дверей и бесконечного леса.

Эви считает, что папе нужно поменьше извиняться, потому что никто никогда не извиняется перед ними за то, что портит их планы на долгосрочное проживание на одном месте.

А ещё Эви считает, что папе в принципе стоит поменьше говорить, а побольше делать и слушать. Ведь если постоянно говорить одному, то другого можно попросту не услышать.

Поэтому, когда он присаживается перед ней прямо на пыльный деревянный пол и крепко обнимает, Эви понимает, что все будет хорошо, и что он обязательно ее услышит.

Потому что некоторые вещи просто нельзя выразить словами.

Catherine Diethel | ' seaside

ПредыдущийСледующий