На другом берегу шелков'а трава, Ветер песни заветной несёт слова, и сегодня с зарёю, в рассветный час нашептали мне травы такой рассказ:

Светлый терем стоял в тишине лесов, а на тереме крепкий лежал засов. Неприметная тропка к нему вела, в нём царевна печальная век жила.
Ночь как ночь пролетала, и день как день. На щеках от ресниц чуть дрожала тень, и от грусти в глазах было так темно… И царевна смотрела в своё окно, выплетала из слов зоревую вязь… Но однажды к ней с неба спустился Князь, и средь стужи вдруг стало теплым тепло, и средь ночи до времени рассвело.

Вынул гусли Князь Солнце, да начал петь. Не хотела царевна в глаза глядеть, да заслушалась песен, беды не зря, запылала огнём, как сама Заря. А у светлого Князя глаза нежны, в них счастливая ярь молодой весны, а слова на устах – самый сладкий мёд. В сердце тает от них вековечный лёд. И лишь кажется, в песне просты слова, а послушаешь – кру'жится голова, наполняется счастьем, поёт душа.

И царевна промолвила, чуть дыша: «Пир – не пир мне отныне, и бой – не бой, полонил ты меня, забери с собой, иль со мной оставайся навек, молю! Больше жизни тебя я, мой Свет, люблю! Сердце – птицей летит по твоим следам, я за песню тебе всю себя отдам».

Обернул к ней Князь Солнце свой ясный взгляд: «Не могу я остаться, хоть был бы рад, и с собой не беру я царевен в плен».
А за песню лишь сердце и взял взамен.

Как без сердца царевне на свете жить? От печали дожди над лугами лить, вспоминать по ночам его светлый взор, вышивать по полям из цветов узор. Убегать на луга, где пушится сныть, жарким летом от стужи разлучной стыть, а зимой превращать все сугробы в пар, оттого что в душе – от любви пожар.

Улыбается Князь – не достать рукой, вместе с сердцем навек он забрал покой, и царевне теперь – на ветрах гадать, Солнцем грезить ночами, да верно ждать.

На другом берегу шелкова' трава, Ветер песни заветной несёт слова, шепчет тихие сказки речной прибой – о былых временах да о нас с тобой.

© Марина Царь Волкова

Предыдущий  Следующий