Говорят, люди не меняются. Они просто хорошо играют роли. Но Альк никогда не играл. Он просто все больше становился собой.

Теперь Мари не узнала бы его. Его короткие волосы отрасли, кожа стала еще более прозрачной, а глаза приобрели оттенок крепкого кофе. На лице Алька появились первые едва заметные морщинки, в которых затаились радость, удивление и отчаяние. Но он неизменно носил подаренный Мари талисман – скрепленные между собой, но не двигающиеся часовые шестеренки на длинной цепочке. В моменты сильного волнения Альк по привычке крепко сжимал его в руке... И вспоминал, что Мари давно ушла, неслышно закрыв за собой дверь одним осенним утром.

Его порывистая, стремительная походка стала непривычно плавной. Теперь Альк ходил по улицам города, ступая мягко, почти невесомо. Он по-прежнему пытался ловить потоки ветра, подставляя ему лицо и раскрытые ладони. Но с того дня, когда он понял, что больше не мог позвать Мари, сжимая в руке талисман и шепотом произнося ее имя, Альк утратил все свое волшебство.
Даже с его сердцем произошла перемена. Однажды Альк начал слышать в нем странные скрипы, а потом оно и вовсе затихло.

Вставать по утрам было до ужаса тяжело. Альк все чаще пил кофе. Из-за этого он начал ложиться спать под утро, а вставать за полдень. Замкнутый круг одиночества вился на шее Алька мертвой петлей, день ото дня сужаясь. Из-за этого его глаза приобрели угольно-черный цвет.

Однажды, проснувшись и посмотрев на себя в зеркало, Альк в ужасе отпрянул. Он не выдержал собственного взгляда. Из самой глубины его сущности пронзительно смотрел Берсерк, создание ночи, с рождения хранимое Альком в тайне от мира и от самого себя. Альк понял, что скоро не выдержит. Сорвется. И станет совсем иным.

Впопыхах натянув джинсы, футболку и кеды, Альк нырнул в пучину города, чтобы поймать последние лучи вечернего солнца. Он не думал, куда идти, и ноги несли его по незнакомому маршруту. Отблески все реже падали на его бледно лицо, растворяясь в сумерках. Дворы смотрели на Алька настороженно, двери подъездов затворялись с испуганным скрипом. В воздухе повис дух тревоги, пронзающий сознание утробным гулом надвигающейся беды.

Когда город полностью перешел во власть серой вечерней мглы, в безлюдном переулке он увидел Её. Мари стояла, вжавшись в стену дома, загнанная в тупик тремя изголодавшимися Тенями, и тщетно пыталась обороняться своим неизменным радужным зонтом. Одна из Теней, замахнувшись щупальцем, отбросила зонт в противоположный угол двора. Кучка Теней обступила Мари кольцом. Девушка не способна была издать ни звука, когда к ней потянулись бесформенные конечности в попытке добраться до обнаженной кожи и высосать из тела жизнь.

Внезапно пространство рассекло пятью ослепительными линиями. Мари ошеломленно смотрела, как силуэты Теней рассыпаются в клочья и тают. Еще больше она удивилась, когда заметила стоящее напротив нее четвероногое существо, странно походившее на человека. Существо это вселяло не меньший ужас. Девушка сдавленно вскрикнула и осела на землю. Она наблюдала, как человеческое тело обретает звериные контуры и обрастает шерстью, а смутно знакомые черты превращаются в морду пса. Перед ней стоял один из Псов-Берсерков, прослывших монстрами с непредсказуемым нравом. Дрожа от ужаса, Мари закрыла глаза.

Но зверь не собирался нападать. Он подошел совсем близко и уткнулся холодным носом в руку девушки. Из-под опущенных ресниц Мари увидела на шее у пса талисман из часовых шестеренок. И по ее лицу покатились слезы. Девушка обняла пса и уткнулась в его шерсть. Мари, захлебываясь, рыдала.

Время тянулось нескончаемо долго, стекая патокой по стенам домов. На небе начинали выходить звезды. Мари взяла в ладони теплую морду пса и посмотрела в его глаза, горящие двумя угольками. В них были горечь, печаль и чувство облегчения после миновавшей беды. Лицо Мари осветила выглянувшая из-за туч луна, и всего несколько фраз сорвалось с губ девушки: «Спасибо тебе и будь счастлив. Прощай, Альк.» «И ты будь счастлива. Прощай, Мари», мысленно произнес Альк. Мари грустно улыбнулась и крепко прижала пса к себе. Альк понял, что она его услышала.

Девушка встала с земли, подобрала сиротливо покинутый зонт и быстрым шагом направилась к дальнему подъезду, чтобы согреться в своем окошке света. В тихом и теплом доме, где ее наверняка кто-то ждал. Кто-то хороший и любящий. Кто-нибудь из созданий света, таких же, как и Мари.

Сердце Алька разрывалось от запоздалого тепла и прощения. И от горечи, поднявшейся с самого дна души. Альк ринулся прочь, рассекая ночной город. Он чувствовал упругую силу в лапах. Тысячи новых удивительных запахов опьяняли его, а слух улавливал далекие голоса и их эхо, звенящее в унисон сквознякам. Неведомый зов влек вперед и пульсировал в каждой клетке. От скорости бега ли, или от силы чувств сердце Алька снова пело, сбиваясь с ритма и отчаянно ударяясь о ребра.

На пустынном перекрестке Алька ждала Стая. Берсерки встретили нового брата радостным кличем. Многоголосый вой взвился к луне, и Альк выл вместе с ними.

Бежать сквозь город вместе со Стаей было радостно и легко. Ночь неожиданно загорелась тысячами огней. Их свет ширился, разливаясь волнами. Десятки сильных лап мягко касались земли в едином ритме. От прохладного воздуха шерсть становилась дыбом, а тело наполнялось бодростью и неожиданно нахлынувшим чувством свободы. Ночные ветры дразнили Алька, приглашая поиграть. Внезапно к нему вернулась сила творить чудесное. Оторвавшись от земли, Альк вырвался вперед. Подхваченная потоком волшебства, Стая скользнула за Альком по полотнам ветра и взмыла над городом.

Шестеренки скрипнули и пошли.
 

Чернильница | Лия Бурман

Предыдущий  Следующий