- Смотри, Ненастоящий герой идёт!
- Вот умора. У него же на одежде ни капли крови своей!

Дружный хохот грянул за спиной. Я хмуро утёр лицо рукавом. Кровь. Всё пропиталось ей, измазалось, выржавело. Скольких мне довелось убить сегодня? Мозг отказывался вспоминать. Тело гудело от усталости, ноги подгибались, руки дрожали. Измочаленная кольчуга открывала грудь без единой царапины. И правда - вся кровь чужая.

- Молчи, - сплюнул сбоку генерал. Я поймал его полный ненависти взгляд. - Нажалуется своей... - ругательство на его губах боролось со страхом, - вмиг на поле боя ляжешь.

Мой друг и товарищ по мечу скривился и отвернулся.

- Любимчик богини, - буркнул он под нос.

Опустив голову, я шёл дальше по лагерю. После тяжёлой битвы не было сил даже огрызнуться. Отогнув полог палатки, я устало упал на колени. Закрыл глаза, дёрнулся от картин под веками. Сегодня я сражался до полусмерти, выгрызая им победу и жизнь. Они же меня ненавидели.

Оруженосец, отводя взгляд, поставил передо мной таз с водой. Непослушными руками я умылся, промыл слипшиеся волосы. Это вошло в привычку. Война длилась не первый год, и нормальная жизнь давно превратилась в бредовый сон. Я уходил на войну одиноким, никому не нужным юнцом, и пока за других молились жёны и матери, спасался везением. Тогда я ещё не знал, как всё обернётся.

Одна из битв выдалась особенно тяжкой. Проклятые империалисты теснили нас в ущелье, убивая, как скот на бойне. Я был смертельно ранен; та боль не сравнится ни с чем, испытанным мной когда-либо. Сорвавшись со скалы, я скатился к её подножью в луга и, изломанный, умирающий, был найден нимфой.

Девушку звали Айке. Нимфа лугов - не самое влиятельное существо в пантеоне богов, но всё же влиятельней человека. Айке выходила меня, омыла раны, окружила заботой и любовью. Моё лицо смертного казалось ей красивейшим в мире, моё тело ей, стройной и гибкой, чудилось образцом искусства. Под её поцелуи и отвары я поправился, под её же слёзы вернулся в бой.

С той поры всё изменилось. Пока за друзей богам молились родные, пока шили им амулеты, меня берегла нимфа. Она бегала просить за меня бога войны, молила богиню целительства придать сил, а богиню удачи - отвести стрелы и меч. Айке унижалась, суетилась, подносила богам дары, варила отвары и зелья. И, хоть я не просил об этом, спасала меня раз за разом.

Из каких только передряг я не выбрался за это время... Сами боги хранили меня, заставляя раз за разом побеждать для других. Но товарищи, могущие умереть в любую секунду, ненавидели меня всё сильнее.

Рухнув на спальное место, я обречённо закрыл глаза. Ещё больше войны меня утомили чужие смешки. Я сражался на равных с богами, и всё же оставался для всех любимчиком нимфы. Фаворитом богов. Ненастоящим героем. Внутри поднялась волна гнева, и я саданул кулаком по земле. Как же надоело быть осмеянным!

Вечер спускался на лагерь. На сегодня бои закончились. Мы отбили атаку - благодаря мне и моим мучениям - и теперь зализывали раны. Я лежал одинокий в палатке, слушая, как снаружи смеются вояки. Играла музыка - барды решили подбодрить воинов выступлением. Меня никто не звал. Кто захочет видеть неуязвимого везунчика, бьющегося на всём готовом? Таким меня видели все, а потому не любили.

Уже почти заснув, я вздрогнул: шелестнул вход в палатку. Открыв глаза, я увидел стройный девичий стан в светлом платье. Айке скользнула на землю, обвила мою шею лозой тонких рук.

– Я так боялась, милый! - прожурчала она ручейком, целуя скулы. Огромные зелёные глаза смотрели с испугом и нежностью. - Мне давеча приснилось вересковое поле, всё усеянное трупами. Иду, обхожу тела, песню погребальную пою. Вдруг вижу - ты лежишь. Глаза открыты, а вереск прямо сквозь раны растёт. - Нимфа поёжилась и прильнула ближе. - Не по себе мне, милый.

Я раздражённо поморщился. С каждым днём её любовь всё больше докучала мне, а забота всё чаще отзывалась в сердце болью от чужих насмешек.

- Брось, Айке, - сказал я выпрямляясь. Её рука упала с моего плеча. - Я воин. Не так-то просто меня убить.

- Всех вас можно убить, - мягко возразила девушка, ложась рядом. В грубой походной палатке она смотрелась так же чуждо, как алмаз в бедняцкой лачуге. - Я теперь понимаю женщин, что плачут по вам, - добавила Айке, гладя мою грудь. - Каждый раз когда ты идёшь в бой, сердце сжимается. И зачем я тебя полюбила?

Я погладил шелковистые волосы цвета золота, задумчиво коснулся лица. Айке подняла взгляд, посмотрела мне в глаза. Я и сам не понимал, за что она меня любит и рад ли этому. "Любовничек богини", - всплыла в голове насмешка друга, и я зло стиснул зубы. Нимфа лежала под боком, и, заглушая обиду, я потянулся к её доверчиво открытым губам.

***
Утро началось с трезвона - снова напали. Наскоро одевшись, я бросился из палатки. Оставшаяся на ночь Айке проводила меня тревожным взглядом. Отмахнувшись от него, как от навязчивой мысли, я побежал бок о бок с товарищами.

- Ну как твоя? - хмыкнул справа друг. На его шее висел амулет из дома; я знал, что товарищ считал его нелепой побрякушкой. - Заслужил на сегодня защиту богов?

Я почувствовал, как внутри поднимается волна ярости. Насмешливый оскал туманил разум. Меч поднялся сам собой.

- Я воин, а не игрушка богини! - рявкнул я и ударил товарища по руке.

Тот охнул, споткнулся. Царапина была слабой, и всё же кровь побежала по его запястью, заливая эфес. Прошипев пару ругательств, друг бросился в бой. Выкинув его из головы, я развернулся к ближайшему врагу.

Кровавая пелена схватки подстегнула внутренний гнев. Я рубил империалистов, шёл по телам, чтобы увязнуть в гуще сражения. Враг прибывал; очень скоро нас окружили и медленно погнали назад. Зверь внутри меня рвался в бой, и я бил, раз за разом отгоняя наступление. Рядом падали товарищи; я едва замечал их, опьянённый битвой. Будто сам бог войны снизошёл в моё тело и держал меч, так я был отважен и силён. Вскоре враги стали избегать меня, и пришлось настигать их против воли, всё нападая и убивая, нападая и убивая... Усталость клонила руку к земле, но я бился и в тот момент был подобен богам.

К вечеру удалось отбить наступление. Путь в сердце наших земель снова был закрыт. Воины Империи нехотя схлынули, чтобы подготовить достойное возвращение. Стерев с лица грязь и пот, я огляделся. Вздрогнул. Земля вокруг была усеяна мёртвыми; враги лежали вперемешку с моими товарищами, и последних было слишком много. Над полем боя зазвучало погребальное пение бардов, и, шатаясь, я побрёл к лагерю.

Уцелевшие хмуро смотрели мне вслед. Я шёл, шатаясь, и чувствовал, что снова невредим. Ближе к лагерю я увидел, как два воина закрывают глаза погибшему другу. Знакомый амулет сиротливо свисал на землю.

-...говорят, уже ранен был, - донёсся обрывок разговора. - Рукоять меча от крови скользкой стала. Не удержал.

- Жена плакать будет, - хмуро ответил второй, поднимаясь. - Главное, что мы ещё живы. Мы и этот...

Я прошёл мимо не оглядываясь.

Вечером у костра провожали мёртвых. Барды тягуче ныли о подземном царстве. Мы пили. Товарищи хмуро повторяли имена усопших, глотали из кружек. Я молчал. От чужих взглядов становилось горько и больно.

Внезапно один воин поднялся. Это был мальчишка, уже порядком захмелевший, и азарт молодости мешался в его крови с опьянением. Икнув, он поднял кубок, словно провозглашая тост, и взглянул прямо на меня.

- Пусть же всем оставшимся в живых повезёт найти богиню-покровительницу, которая взамен на любовь убережёт нас от ран и от гибели, - издевательски протянул он.

Я вскочил. Злость клокотала в горле не прорвавшимся рыком. Хмуро-осуждающие взгляды вперились в моё разгорячённое лицо.

- Я и сам умею сражаться, без помощи нимф, - выкрикнул я запальчиво.

Генерал смерил меня долгим взглядом, с вызовом усмехнулся мне в лицо.

- Ну-ну.

Ещё пару мгновений я стоял, тяжело дыша, а потом, пнув ближайшую кружку, бросился прочь.

Как зверь, я метался по лесам и лугам. Врага не боялся - благодаря Айке никто бы меня не убил. Айке, Айке... Я с бешенством ударил в ствол дерева, забранился, хватаясь за кулак. И за что мне на голову свалилась эта нимфа?! Зачем своей "любовью" превратила в посмешище? Жалок тот воин, что обязан своими победами женщине. А именно таким сделала меня луговая дева.

Айке я нашёл у любимого ручья. Услышав мои шаги, девушка обернулась и радостно побежала навстречу.

- Любимый! Я знала, что ты выживешь, - зазвенел её голос в ушах. Айке с размаху бросилась мне на шею, весело смеясь. - Сегодня была тяжёлая битва. Самого бога войны я упрашивала защищать тебя. Правда, мне придётся теперь танцевать ему пять часов кряду - так он пожелал. Но главное, что ты жив! -Айке вся светилась. - Ведь я люблю тебя, а значит с тобой ничего не случится, - шепнула она, целуя в ухо.

Я зло оттолкнул нимфу. Та испуганно ахнула, побледнела, взглянув мне в лицо.

- Не нужна мне защита, - сурово бросил я ей. Я ненавидел её и больше не желал терпеть её унизительную помощь. - Я воин! Сильный, умелый, храбрый. И без тебя обращу врагов в бегство!

Айке слабо задрожала. Её зелёные глаза потемнели.

- Но, милый, - прошептала нимфа, простирая ко мне тонкие, как ветки, руки, - даже лучшему воину помощь не станет лишней. Я не хочу уступать тебя ни случайной стреле, ни хитрому убийце. Я берегу тебя... А дерёшься ты сам.

Но я был непреклонен. В ушах звучали насмешки товарищей, и этот смех повторяли мои собственные губы.

- Вот именно - я дерусь. А ты всего лишь глупая девочка, решившая, что мне нужна защита. Не нужна. И тебя саму я давно не люблю, - припечатал я.

Лицо нимфы стало словно из камня, и слёзы изрезали его злыми бороздами. Она гордо фыркнула, смерила меня доселе незнакомым взглядом настоящей богини.

- Вот и справляйся... милый, - прошелестела Айке ветром и, развернувшись, исчезла в ближайшем лесу.

Посмеявшись, я пошёл обратно в лагерь. Ни с кем не заговаривая, лёг спать. Отныне я не был игрушкой и собирался побеждать врагов на равных с другими.

***
Следующий день оказался не легче прежнего. Ближе к полудню захватчики вновь двинулись в наступление. Я плохо спал; мысли туманились от усталости, но рука держала меч твёрдо. Мы бились храбро, как львы, отстаивая свои земли. Раз за разом кидаясь на врага, мы выгрызали проплешины в их строю. И всё же Империя всегда сильнее. Нас загнали на какую-то поляну, пропахшую цветами, и запах мёда мешался с привкусом крови.

Враг передо мной был совсем юн. Он едва умел биться и сильно уступал предыдущим соперникам. Играючи уклоняясь от ударов, я ждал удобного момента. На губах пузырился смех. "Смотри, Айке, с кем приходится биться! От него ль тебе защищать меня?"

- Сдавайся! - храбрясь, крикнул юнец.

Я снова рассмеялся и замахнулся для решающего удара. Пора было кончать с ним.

- И не подумаю, - крикнул весело.

Свист воздуха. Боль в плече, пляшущее перед глазами оперение стрелы. Секундная заминка... Воспользовавшись моментом, юнец неожиданно сильно ударил мечом...

Последнее, что я запомнил прежде чем сойти в подземный мир - это мягкая подушка вереска под моей щекой и мягкое, ручейком журчащее над ухом погребальное пение.

© Лайкова Алёна

ПредыдущийСледующий