У Моргина в руках Первородный страх. Страх ночи, дикого зверя и смерти - наиболее сильные Первородные страхи - сгустки энергии, заточенные в серебристых сферах из звездных нитей. Моргин, задумчиво хмурясь, перекатывает сферу между тонких длинных пальцев и мысленно прикидывает, кому в этот раз может пригодиться Страх Ночи.

Арлель - хранитель разрушенных Клятв и Обещаний. Выглядят они как ключи всех возможных форм и размеров, и носит Арлель их на тонких ржавых цепочках. Клятвы любви и верности, Обещания о помощи и заступничестве, Обеты о Жизни и Смерти - все, чем можно поклясться на Этой Стороне, и все, от чего люди не преминули отступиться. Нет, Арлелю явно не нужны Страхи. Человеку, нарушающему Слово, чужды чьи-либо чувства кроме своих.

Лурия собирает Обманутые Надежды. Моргин лишь однажды видел небольшую резную шкатулку, в которую Лурия бережно складывала новые экспонаты своей коллекции – разбитые зеркала, завернутые в шелковые платки. Место в шкатулке, как говорит сама Лурия, никогда не заканчивается. И ей не нужны Страхи, особенно Первородные, зато флаконами с Отчаянием, Горем и Скорбью заставлены все полки в её башне.

Суррия обменялась с ним лишь однажды. В обмен на Страх Грозы она отдала ночной кошмар ребенка, и для Моргина это стало настоящим подарком. Суррия хранит у себя тысячи свитков о древних легендах, в которых описаны страхи перед Богами, поэтому и она, и Моргин остались вполне довольны сделкой.

На вид Моргину около тридцати, а сколько уж на самом деле он и сам толком не помнит. Он хорошо сложен, светловолос и весьма недурен собой. Моргин обходителен в общении, вежлив и невероятно дружелюбен. Дружелюбен настолько, что люди после первой встречи с ним готовы обнажить перед ним душу и сердце, рассказать о тайных желаниях, пережитых боли и страданиях, предательствах, разбитых надеждах, разрушенных клятвах, пустых обещаниях и… страхах. И Моргин – вот негодяй! – только рад проявленному вниманию.

Моргин – один из древних хранителей Пустых Земель.

И один из самых первых коллекционеров человеческих душ.

Моргин, как и сами люди, верит, что душа заключена в Страхе. Душа боится того, от чего пострадала в одном из тысяч своих прошлых воплощений. Первородный страх для Моргина не редкость: страх перед ужасами ночи, дикими зверями и смертью будет существовать на протяжении нескольких десятков веков, поэтому он, Моргин, предпочитает экземпляры подиковинней.

Например, ночные кошмары, принимаемые детьми за реальность. Для Моргина подобные экспонаты настоящее сокровище, и достать один такой страх – невероятная удача.

Сегодня, в ночь Галькаллы, когда истончаются границы между мирами, духи со всех концов земли собираются в лесах, горах и у озер, чтобы зажечь на небе самые яркие звезды и возвестить о наступлении Нового Цикла. Моргин лишь иногда заглядывает к горным духам, но почти никогда не принимает участия в ритуалах. Он предпочитает проводить эту ночь здесь, на каменистом берегу Триантики, где после полуночи, один за другим, с Другой Стороны приходят его давние друзья, столетиями скитающиеся по чужим мирам. И в этот раз – Моргин совершенно в этом уверен – ему принесут радостные вести.

Первородный Страх мягко пульсирует в руках, словно пойманное в ловушку сердце. Моргин окидывает задумчивым взглядом протянувшуюся до самого горизонта каменистую пустыню, а затем обращается к молочно-белому диску луны, выглядывающему из-за обрывков туч. Серебристый свет проливается на обманчиво спокойные воды Триантики, на редкие, разбросанные в сотнях шагах друг от друга, склоненные к земле деревья, и на фигуру древнего Хранителя Пустых Земель, ждущего начала своего собственного праздника.

Первым гостем на его приеме стал Йорль – хранитель Скорби по умершим. Йорль угрюм и неприветлив. Моргин ни разу не видел, чтобы он выпускал из рук два мешка, набитых, словно камнями, Скорбью и Сожалениями. Мешки настолько тяжелые, что Йорль не может поднять их с земли, поэтому тянет за собой, с трудом передвигая ноги. Моргин лишь на секунду задумывается, а затем отрицательно качает головой. Скорбь — это совсем не то, что нужно ему для пополнения коллекции редких страхов.

Следом за Йорлем приходит Луренция – невероятно красивая женщина с длинными серебристыми волосами. Луренция коллекционирует несбывшиеся детские мечты. Она собирает их в шелковый мешок, расшитый золотыми звездами. Мешок Луренция носит на поясе и лишь в одну ночь, в ночь Галькаллы – времени встречи с умершими – открывает его, чтобы пополнить новыми экземплярами.

Эдгмир собирает Зависть и Сомнения, Ольд – Обиду и Горечь. Они идут следом за Йорлем и Луренцией, с неприязнью оглядываясь по сторонам. Зависть Эдгмира – потускневшие золотые украшения, бренчащие при каждом его шаге, Обида и Горечь Ольда – железная цепь, обвивающая его шею и руки.

Не все духи становятся хранителями по своей воле. Кродль – когда-то сильный, храбрый воин – пал от собственной Гордыни и желания наживы. И вместо того, чтобы отправиться на Другую Сторону на поиски новой жизни, он посещает охваченные волнениями, залитые кровью города, поля боя, на которых каждую секунду умирают люди, и забирает с собой самых храбрых и достойных воинов. Сокровища Кродля – серебряные жетоны с портретами погибших воинов. Жетоны – отличительная черта лучших отрядов королевской армии, и самое большое желание Кродля – забрать с собой всех людей, отмеченных этим знаком. Как когда-то, ещё при жизни, он забирал жизни прославленных офицеров вражеских армий.

Ближе к полуночи пустыню заполоняют духи. Моргин ходит между повозок, раскинутых под деревьями палаток, покосившихся фургонов, в которых на всеобщее обозрение выставлены лучшие сокровища духов. Моргин замечает, с каким интересом духи смотрят на Первородный Страх, но никто не осмеливается предложить что-то взамен.

На глазах Моргина совершаются тысячи сделок. Заботливо завернутые в шелковые ткани сокровища передаются от духа к духу, и тотчас скрываются в тяжелых кованых сундуках от чужих глаз. Первородный Страх мягко пульсирует в ладони, Моргин задумчиво крутит его между пальцев, наблюдая, как меняется цвет вязкой плотной жидкости, лениво переливающейся внутри сферы: от темно-фиолетового до кроваво-красного, огнем вспыхивающего в темноте. Страхов у Моргина на любой вкус, мало кто может похвастаться такой коллекцией. Моргин одним из первых стал собирать человеческие души, и он же стал тем, кто впервые вышел на контакт с людьми. Людей он никогда не остерегался, напротив, первый старался завести с ними разговор. Именно благодаря этому его коллекция человеческих страхов выросла до неимоверных размеров. И именно благодаря ему от столетия к столетию едва ли не каждый день появляются все новые и новые страхи.

И вот сейчас Моргин неожиданно вскидывает голову и прислушивается. Гул и шелест, доселе заполонявшие пустыню, делавшие её похожей на гигантский пчелиный улей, неожиданно стихли, и тотчас сотни тысяч пар глаз устремились к берегу Триантики, где неожиданно, словно из морских пучин, появилась небольшая фигурка.

Моргин положил пульсирующую кроваво-красным светом сферу в перекинутую через плечо дорожную сумку и, радушно улыбаясь, двинулся навстречу гостю. За его спиной поспешно собирались палатки, завешивались окна фургонов, исчезали с полок флаконы с Печалью и Скорбью. Духи, как и люди, не особо жалуют гостей в своем мире.

Человеку было около двадцати лет, он был ещё невероятно молод и глуп, но то, что Моргин увидел в его глазах, заставило его невольно улыбнуться.

О ночи Галькаллы в мире людей ходит немало легенд. Одни говорят, что в эту ночь можно увидеться с умершим родственником. В ночь Галькаллы они возвращаются в мир живых, и достаточно только прийти к лесу или озеру – месту встречи духов – чтобы увидеть давно ушедшего человека. Другие говорят, что в это время для людей становятся доступны все магические тайны, и что именно эта ночь дает смертным возможность овладеть самыми древними заклинаниями и даже заполучить в дар вечную жизнь. А ещё верят, что именно в ночь Галькаллы совершаются самые сильные магические сделки и заключается самые сильные клятвы. И дух не в праве отказать человеку в его желании, каким бы невероятным оно ни оказалось.

Человека звали Ильроль, и больше всего на свете он желал познать страх. Ильроль слышал, что в Пустых Землях в ночь Галькаллы собираются духи со всех миров, и что люди боятся приходить сюда, чтобы не навлечь беду на свой Род. Ильроль не боится ничего на свете, поэтому самое главное его желание – хотя бы на мгновение узнать, что такое подлинный страх.

В глазах у него – невероятное упрямство, гордыня и что-то еще, чему Моргин в начале не мог дать названия. Подбородок высоко вздернут, смотрит он прямо в глаза Хранителю Пустых Земель и, кажется, совершенно не чувствует ни волнения, ни страха. Сфера начала пульсировать алым, и Моргин видел, как кроваво-красные лучи начали просачиваться сквозь приоткрытый карман.

Моргин широко улыбнулся.

Рука потянулась за сферой, и вот уже через мгновение пылающий огненный шар лежит на его ладони, глаза Ильроля лишь на долю секунды округляются от удивления. Тотчас выражение восторга сменяется полным безразличием, и Моргин невольно отмечает, что этот человек – единственное, что смогло удивить его за последнюю сотню лет.

Моргин говорит, что с радостью даст путнику то, чего он хочет. Ведь далеко не каждый человек способен проделать такой путь в ночь Галькаллы лишь для того, чтобы исполнить свое желание.

Говорит, что впервые за всю свою тысячелетнюю жизнь видит столь храброго человека. Никто из увиденных им взрослых мужчин, опытных воинов, прошедших ни одно сражение, не вправе сравниться с храбростью Ильроля.

Говорит, что с радостью даст Ильролю то, чего он хочет, но лишь при одном условии: он, Моргин, заберет то, что положено ему. Ведь сделка должна быть справедливой для обеих сторон.

Наблюдая, как Ильроль с плохо скрываемым восторгом тянется к лежащей на его ладони сфере, Моргин невольно улыбается и благодарит судьбу за столь чудесную встречу. В его руках вместо пульсирующего огненно-красного шара вдруг оказывается небольшой кинжал – один из символов богини Треий, покровительствующей храбрым воинам.

Стоило только Ильролю взять в руки сферу, как выражение восторга на его лице сменилось нескрываемым ужасом. Он отшатнулся от смеющегося Моргина и кинулся в непроглядную тьму, спотыкаясь о разбросанные по берегу камни и крича от ужаса.

Люди! Променять храбрость на желание почувствовать трепет от наступления ночи, дрожь в коленках при виде дикого зверя и безотчётный страх на протяжении всей жизнью в ожидании смерти – разве можно желать сделки удачнее!

Серебристая луна скрылась за грязно-серыми облаками, собрала с Пустых Земель все лучи, и мир тотчас погрузился в тьму. Моргин видел, как доселе наблюдавшие за ним духи вновь принялись осторожно раскладывать экспонаты своих коллекций. Видел, какими жадными, оценивающими взглядами окидывали тонкий клинок, мерцающий в темноте мягким серебристым светом. Чего-чего, а вот Безрассудство Моргин уже и не надеялся найти.

Клинок исчез в складках темного плаща, и Моргин, довольно улыбаясь, заложив руки за спину, принялся с интересом рассматривать разложенную на полках коллекцию Бессильной Злобы. Нет, этот клинок он не променяет ни на что на свете. Ни детский кошмар, ни страх потерять ребенка, ни ужас при виде мертвой возлюбленной ни стоят того, что сейчас лежит в его кармане. И если это попадет не в те руки, а то и к людям, то не видать больше Моргину пополнения своей коллекции.

Ведь он, в отличие от многих, готов до скончания времен собирать человеческие страхи.

Да и, если уж быть до конца честным, общение с людьми приносит ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

' seaside | Catherine Diethel

ПредыдущийСледующий