Отец, насколько помнят Аринель и Адринель, всегда с опаской относился к волшебству и, казалось, совершенно не видел разницы между магами, которые запускали в небо огненных драконов во время традиционных фестивалей в столице, рассказывали о Другой Стороне, а иногда даже показывали, как пользоваться волшебными картами, и целителями, собирающими травы для изготовления снимающих боль бальзамов. Отец привык жить в своем мире, небольшом домике почти на границе Лиргардии, и его мир ограничивался сотней шагов до рынка, где можно было купить продукты, посудачить с соседями о последних новостях, и сотней шагов вглубь леса, расположенного прямо за домом, ровно до своего рабочего места.

Отец был лесником, а мать – торговкой на рынке. Кажется, что Аринель и Адринель должны были знать все лесные тропинки как свои пять пальцев, но не тут-то было. Будь это любой другой лес, чуть ближе к немагической части Лиргардии, где о волшебстве можно узнать лишних из детских книжек, то исследование леса днями напролет не представлялось бы чем-то невозможным. Будь этой любой другой лес, все игры и забавы были бы связаны лишь с изучением новых тропинок, поиском целебных трав и цветов по просьбе матери и с рассматриванием вечернего неба едва ли не с верхушек деревьев.

Любой другой.

Но не Лес Железных Деревьев.

Лес Железных Деревьев, или, как его часто называют, Заколдованный лес – расположен на самой границе Лиргардии. Он простирается на несколько десятков лир вдоль границы с древним царством земляных магов и представляет собой совершенно особую область со своей флорой и фауной, и своими законами. Заколдованным лес был прозван местными жителями, свято уверенными в том, что каждую Полную Луну колдуны и маги именно там проводят свои обряды. Кроме того, он считается местом обитания мифического чудовища-людоеда Кроора, проживающего в самых темных его глубинах.

Лес Железных Деревьев совершенно непригоден для жизни ни для одного вида растений и животных, распространенных на территории Лиргардии. Все птицы и звери ведут ночной образ жизни, боятся солнечного света и зачастую даже нападают на людей. Флора не отличается разнообразием, большая часть леса состоит из особого вида дриола, прозванного за свой цвет и невероятную прочность Железным. Для жизни дриолам не нужны ни солнечный свет, ни вода, ни какие-либо условия, без которых не может существовать ни одно живое существо. Дриолы живут от пятисот до семисот лет, и вырубить их чрезвычайно трудно. Именно из-за этого их древесина продается очень дорого. Свою роль играет и связь с магами и колдунами: Железные деревья наделяют магическими свойствами, и это увеличивает без того высокую цену до немыслимых высот.

Говорят, например, что из Железных деревьев построены все королевские тюрьмы. Железные деревья способны передавать и сохранять звук, запоминать голоса, поэтому все попытки побега заключенных пресекаются на корню. Их так же используют для изготовления варлалов – ритуальных барабанов. Так же верят, что Железные Деревья способны нейтрализовать любую магию, поэтому их часто используют для изготовления оберегов.

Неизвестно, как появились первые Железные деревья. Кажется, что западная граница Лиргардии испокон веков была отведена именно для этого леса, который с невероятным упорством на протяжении тысячелетий отвоевывал десятки, сотни шагов, прочно вцепляясь корнями в землю. Несмотря на многочисленные войны, на захват территории соседним королевством, Лес продолжен непоколебимо стоять на одном месте, укрывая в своих глубинах беженцев, разбойников и в частности тех, кто называет себя гельтольтами – торговцев детьми.

Отец рассказывал, что их семья испокон веков жила на этом месте и зарабатывала вырубкой леса. Каждое утро он уходил в Лес и возвращался вместе с последними лучами солнца. Задержаться хоть на минуту в вечернем Лесу – значит остаться там навсегда. С наступлением ночи Лес Железных Деревьев словно просыпается от дневного сна и начинает жить своей собственной жизнью. И вот казавшиеся при дневном свете сгорбившимися, больными деревья вдруг выпрямляются в полный рост, едва не доставая верхушками лениво плывущие по небу облака, раскидывают над землей иссеченные черными трещинами длинные, узловатые руки, и, кажется, внимательно наблюдает за каждым шагом и неосторожным движением заплутавшего путника.

– Чудной лес, – это единственное, что спустя сотни вечеров Аринель и Адринелю удалось добиться от отца. Лес и пугал, и завораживал, знать о нем хотелось все больше и больше, но отец отнюдь не всегда был расположен на беседу о нем. – Он живой будто. Бывает, задержишься там, отдыхаешь, слушаешь, как кроны шелестят, а ветра нет никакого. Деревья будто переговариваются между собой на каком-то неведомом языке. А иногда приходишь на то место, где мы с Эрдом рубили дерево, а его там нет. Оно теперь на другом месте – чуть глубже. Словно манит за собой, в непроглядную тьму, до которой даже солнечные лучи не добираются. А что там, дальше – даже знать не хочется.

А знать хотелось. И постепенно на смену опасливым взглядам вслед уходящему на работу отцу пришли робкие попытки последовать за ним в Лес. Попытки слабые, полные живого любопытства и слепого безрассудства, но все же, стоило только лазурному небу над головой смениться сеткой сплетенных крон, как на место непомерной храбрости приходило желание бежать из Леса со всех ног, не оглядываясь и не вслушиваясь в раздающиеся за спиной звуки, подозрительно похожие на топот чьих-то ног.

Отец мог несколько сотен лун работать на одном месте. Именно столько времени было необходимо, чтобы срубить один дриол. Аринель и Адринель слышали, как однажды отец и Эрд – его старый друг – обсуждали, кода именно они будут прокладывать путь вперед на запад. «Проложить путь вперед на запад» значит расположить на стволах дриолов магические фонари с вечно горящим в них огнем. Делается это непросто, ввиду специфики деревьев и обитателей леса, поэтому подобную работу обычно планировали заранее, подключая к ней как можно больше взрослых мужчин.

– А вы сидите дома. И даже соваться туда не смейте, – резко отозвался отец на робкий вопрос Адринеля. – Понимаю, что интересно, чего уж там. Только у нас как с прошлого раза пропали двое, так мы до сих пор их найти не можем. Нет, на границу тоже не приходите, – это он адресовал Аринель, заикнувшейся о лесной границе – расстоянии в сотню шагов, считающемся вполне безопасным в дневное время. – Вам сейчас нужно сидеть дома и присматривать за матерью. Лекарь прибудет только завтра утром, а сейчас мы можем только поить её травяной настойкой.

И хоть безумно хотелось ослушаться отца, Аринель и Адринель согласно кивнули.

Мама слегла с болезнью с десяток лун назад. Не помогали ни советы от знакомых знахарок, ни известные настойки и травы. Отец стал задерживаться в Лесу, чтобы на полученные за работу деньги пригласить известного в округе лекаря.

– Он приедет завтра. Так что ваша главная задача – встретить его и выслушать все, что он скажет. И эта работа намного ответственней той, что поручена мне.

Спали Аринель и Адринель на кровати у матери. Прислушивались к хриплому дыханию, сжимали в руках горячие ладони. Отец еще долго мерил шагами кухню. Сколько бы тысяч солнц он не провел в Лесу, страх перед чем-то неизвестным, сокрытым в его глубинах, все же давал о себе знать в бессонных ночах и нервных, и резких движениях. Страх был настолько велик, что ощущался почти физически, и не было сил скрывать его от домочадцев. Но мать была больна, и не могла, как она обычно это делала, утешить беседой и домашним чаем, а Аринель и Адринель, прежде тянувшиеся к отцу, несмотря на его угрюмый характер, могли лишь с гулко бьющимися сердцами прислушиваться к прерывистому дыханию матери и молить богов, чтобы тени за окном принадлежали склонившимся под натиском ветра яблоням. Лишь когда из-за обрывков туч выглянула Полная Луна, шаги в кухне стихли, и Аринель и Адринель наконец заснули.

Лекарь приехал, когда солнце поднялось над верхушками деревьев. Небольшого роста, седой, укутанный в дорожный плащ, он с явным усилением вылез из дорожного экипажа, сжимая в руках набитую лекарствами сумку. Аринель и Адринель сначала, нервно переминаясь с ноги на ногу, испуганные возложенной на них ответственностью, стояли на пороге, а потом, обмениваясь растерянными взглядами, наблюдали за тем, как лекарь, что-то бормоча себе под нос, один за другим вытаскивал из своей сумки небольшие, размером с мизинец, пузырьки и расставлял на столике рядом с кроватью матери. Она же, не в силах поднять с подушки голову, приоткрыв глаза, наблюдала за каждым его движением. Наконец, удовлетворенно хмыкнув, он показал Аринель и Адринель пузырек, наполненный алой жидкостью.

– Пурпурная вода. Пусть каждый день она выпивает стакан воды с растворенной там каплей пурпурной настойки. Этого времени вам хватит, чтобы добраться до столицы и там уже договориться о встрече с господином Лурье. Один из лучших докторов Корхата, знаете ли.

– Но… – растерянность, пришедшая на смену полной уверенности в чудесном выздоровлении, совершенно сбила с толку, и Аринель и Адринель обменялись испуганными взглядами. – Но господин лекарь…

– Это все, чем я могу вам помочь сейчас. Меня не будет здесь сотню солнц и лун, а больше пурпурной воды дать вам я не могу. Не бойтесь, отведенного времени вполне достаточно для того, чтобы успешно добраться до столицы, даже с учетом переполненности дорог перед праздниками, – смягчившись, добродушно ответил лекарь, уверенный в том, что растерянность Аринель и Адринеля связана лишь со страхом не найти до Лурье вовремя. – Сонная болезнь нынче свирепствует во всех частях Лиргардии, поэтому нам нельзя теперь оставаться на одном месте и ждать больных.

Лекарь уехал сразу же после того, как объяснил Аринель и Адринель, как правильно использовать пурпурную воду. После, стоя на пороге дома и смотря, как он загружается в дорожный экипаж, каждый из них мысленно подсчитывал, на какое время им хватит лекарства, занимающего собой пузырек размером с мизинец.

И оба, не сговариваясь, пришли к единственно правильному для себя решению. Лекарства хватит на десяток лун, может, чуть больше, и даже в том случае, если они попадут в столицу вовремя, и Аринель, и Адринель не были уверены, что скромных сбережений отца, добытых таким трудом, хватит, чтобы оплатить работу лучшего лекаря города. Поэтому нужно было обратиться за помощью к тому, кто знал, как вылечить все что угодно, но совсем не был лекарем. А уж тем более – лучшим во всем Корхате.

Даже если это и не понравилось бы их отцу.

На краю деревни, кажется, с самого момента её появления, в небольшом покосившемся деревянном домике жила старая Колдунья. Аринель и Адринель знали о ней лишь по рассказам отца, с неодобрением отзывающегося о каждом, кто в открытую занимался магией. Говорили, что она может приготовить зелье, продлевающее жизнь, что в её сундуках хранятся тайные желания и страхи людей, и что она общается с душами мертвых, как с живыми, и нет для неё запретов при переходе из мира живых в мир мертвых. Она жила на границе Лиргардии, кажется, с момента сотворения мира, и своими глазами видела рождение всех богов. В деревне она появлялась редко, лишь иногда её можно было увидеть на рынке с маленькой корзинкой наперевес. Несмотря на внушаемый жителям деревни страх, относились к колдунье с большим уважением, зная, что любые злые силы отступят от одного её взгляда, и ни одна семья не переживет утрату, если она этого не захочет.

Но для этого, конечно, нужно было заплатить определенную цену.

Когда отец ушел в Лес, а мать заснула после завтрака из свежих яиц и молока и принятия пурпурной воды, Аринель и Адринель отправились к колдунье. Идти нужно было долго, поэтому они взяли с собой небольшую сумку с хлебом и сыром. Шагая через всю деревню, здороваясь со знакомыми отца и матери, Аринель и Адринель чувствовали, что старую Колдунью, проживающую на границе с Лесом, они боятся больше, чем его обитателей. Здесь опасность была вполне реальной и действительно угрожала жизни.

Колдунья уже ждала их на пороге покосившейся избушки. Когда-то она была невероятно красивой, и отпечатки былой красоты угадывались в изящных чертах лица, тронутых сединой угольно-черных волосах, и темных, почти черных, глазах, внимательно следящих за каждым движением гостей.

От травяного чая Аринель и Адринель отказались. С опаской осматриваясь по сторонам, они, прижавшись друг к другу, сидели на деревянной скамейке и, заикаясь, по очереди рассказывали о приключившейся в их семье беде. Колдунья, казалось, не обращала на их рассказ никакого внимания. Поджав тонкие губы, она раскладывала на столе травы из небольших холщовых мешочков. А затем, неожиданно прервав сбивчивый рассказ, сказала, что для изготовления необходимого им зелья ей не хватает всего лишь одного ингредиента. Она – какая досада! – уже на протяжении долгого времени не пополняла его запасы.

Внутренне содрогаясь от страха перед её внимательным взглядом, Аринель и Адринель замерли, ожидая её указаний.

Единственный ингредиент, которого не достает её зелью – это листья Железных Деревьев. Нужно около трех, не более.

В наступившей тишине Колдунья вновь принялась раскладывать травы, а затем, посмеиваясь, сказала, что её очень веселит мучительный страх людей перед Лесом и его обитателями, и что Кроор – это далеко не самое страшное, что скрывают его глубины. Аринель и Адринель, не дыша от страха и удушающего ужаса, с гулко бьющимися сердцами, своим грохотом заглушающими всякие мысли, наблюдали за тем, как колдунья вновь проворно раскладывает цветы и травы по холщовым мешочкам.

За листьями лучше идти ближе к вечеру, ибо, вопреки распространенному мнению, в это время Железные Деревья наиболее уязвимы и не представляют особой опасности. Днем Лес наиболее сосредоточен, за тысячи лет своего существования он уже понял, когда люди не боятся пересекать его границу, поэтому от души веселится, заманивая путников в свои сети. А ещё, по словам колдуньи, Лес не ненавидит людей. Лишь своим поведением и желанием вырубить как можно больше деревьев они вызывают у него такие чувства.

– Он живой. У него есть память и чувства. И если ты приходишь в нему как вор, то и встретят тебя соответствующе.

Ваше право, исполнять мою просьбу или нет. Листья Железных Деревьев могут нейтрализовать магию и укрепить силы человека. Вам решать, способны ли вы на такой поход.

Аринель и Адринель обменялись долгими взглядами. С детства привыкнув понимать друг друга без слов, каждый из них понял, что поход за листьями Железных Деревьев – единственное, что может спасти их мать. Потому что отец, свято уверенный во вреде любого рода магии, особенно исходящей от старой Колдуньи, ни за что в жизни не согласился бы спрятать несколько листьев в своей сумке. Ведь перед тем, как они покидают Лес, их тщательно осматривают, чтобы никто не унес с собой даже часть Железных Деревьев, которую можно продать за немыслимую цену.

– Отнеситесь к Лесу с уважением, и он ответит вам так же. Прежде чем забрать, отдайте что-нибудь взамен, и он обязательно поможет вашей матери. Только поторопитесь в принятии решения, времени остается не так много. И да – чем ближе дерево к Сердцу Леса, тем оно сильнее, поэтому деревья на границе не принесут особой пользы.

Поблагодарив Колдунью, Аринель и Адринель с тяжелым сердцем вернулись домой. Отец уже вернулся из Леса, а мать, которой стало легче после принятия пурпурной воды, пересаживала цветы в саду. Это был первый после долгой болезни вечер, который, как в былые времена, закончился рассказами у камина и теплыми объятиями матери. И все же, осознание надвигающейся беды не давало спокойно уснуть. Незаметно пролетали дни, уменьшались запасы пурпурной воды, а ночи, вопреки обыкновению, казались бесконечными. В окна требовательно постукивали ветви деревьев, и Аринель и Адринель не могли спать, воображая, что это Лес ждет их прихода, чтобы наконец совершить сделку. Отец стал задерживаться в Лесу допоздна, чтобы накопить денег на прием у столичного лекаря, а по вечерам стал помогать в деревне плотникам, и все же, как бы он ни пытался скрыть своего волнения, он так же не был уверен, что к сроку соберет нужную сумму.

Решилось все в одну из особо мрачных и темных ночей, когда Аринель и Адринель проснулись от громкого кашля матери. Закончились запасы пурпурной воды, и отец до утра варил настойки из сделанных матерью запасов лечебных трав, чтобы хоть немного облегчить её страдания. Утром он впервые за несколько лет остался дома, а Аринель и Адринель под предлогом сходить на рынок с тяжелым сердцем вышли из дома, и каждый нес в кармане подарок Заколдованному Лесу.

Из Леса тянуло холодом.

Аринель и Адринель нерешительно остановились у самой кромки Леса с опаской вглядываясь в непроглядную тьму. Где-то невдалеке маячили огненно-красные фонари, которые пару солнц назад отец повесил на стволах дриолов. Только вчера они были у самой кромки, теперь же Лес посчитал необходимым изменить расположение некоторых деревьев.

Аринель и Адринель обменялись опасливыми взглядами. Помедлили. Тяжело выдохнули, взялись за руки и, сжав до боли пальцы, шагнули с зеленой лужайки на испещренную сеткой трещин сухую землю. Солнце стояло высоко, на лазурном небе не было ни единого облачка. Где-то вдалеке слышались смех и разговоры, скрипели колеса повозок, что-то выкрикивали торговцы на рынке. Стоило лишь Аринель и Адринелю переступить воображаемый порог, как тотчас звуки внешнего мира остались где-то далеко. Казалось, что и солнце пропало за сплетенными над головой ветвями деревьев. Гнетущая, глубокая тишина навалилась со всех сторон, и нестерпимо захотелось закричать, чтобы хотя бы на секунду отогнать её от себя.

Но вместо этого каждый мысленно попросил разрешения войти. Сбивчиво, даже в собственных мыслях, но с искренним желанием помочь и получить помощь в ответ.

В черной, почти матовой тьме, единственными ориентирами были кроваво-красные фонарики, разбрызгивающие алый свет на древние дриолы. И – показалось им или нет – огни будто засияли ярче, стоило им только спросить разрешения.

Аринель и Адринель, помедлив, двинулись по направлению к маячившим впереди огонькам. Сжимая до боли пальцы, каждый из них, не дыша, не отрывая взгляда от пылающих огоньков, спешил вперед, стараясь не думать о том, что деревья словно становятся ближе, а треск и шуршание за спиной усиливаются с каждым их шагом. В какой-то момент огни, казавшиеся так близко, едва ли не на расстоянии вытянутой руки, исчезли. Растерянные, испуганные, Аринель и Адринель осматривались по сторонам в поисках хоть какого-то ориентира, но стена из вековых дриолов, касающаяся, кажется, верхушками облаков, вдруг оказалась так близко, что стало трудно дышать. Треск и шуршание за спиной усиливались, деревья едва заметно склонялись вниз, будто желая поближе рассмотреть заблудившихся детей, а солнце над головой окончательно погасло, заслоненное узловатыми ветвями дриолов.

И вдруг – алый огонь! Вспыхнувший совсем рядом свет заставил тьму невольно отпрянуть. Деревья затаились в ожидании, а треск и шуршание за спиной изменили направление.

Дрожа с головы до ног, стараясь не выдать страха истошным воплем, Аринель и Адринель, спотыкаясь, прошли к залитым алым светом дриолам и, опасливо оглядевшись, вытащили из карманов подарки Лесу. Несколько маленьких круглых белых зернышек упали на иссохшую землю, и Аринель и Адринель обменялись испуганными взглядами: никто из них и подумать не мог, что в эту землю не получится ничего посадить.

А в это время, кажется, со всех сторон, доносился нарастающий шепот. Фонарики на мгновение погасли, но и этого хватило Аринель и Адринель, чтобы усмотреть движение неясных теней между стволов дриолов и наверху, едва ли не над самой головой. Тени всех размеров и форм, принадлежащие, кажется, всем обитателям Заколдованного Леса, проживающих здесь на протяжении тысячелетий. Надрывно рыдая, выворачивая карманы с семенами, оба в голос, не обращаясь ни к кому, принялись объяснять, что только хотели найти листья для лекарства мамы. Семена – цветы её любимых огненно-красных ланделий, и именно семена этих цветов, которые она сама собирала и выращивала, они хотели подарить Лесу. Они пришли не красть, они не воры. Им просто нужна помощь.

– Эй, вы там!

Аринель и Адринель, доселе размазывавшие по грязным щекам слезы, замерли. Впереди, на расстоянии не больше пятидесяти шагов вдруг обозначились два мужских силуэта. Но, неожиданно для самих себя, словно услышав произнесенное шепотом предостережение, они оба поняли, что эти человеческие силуэты во сто крат опаснее неясных теней, затаившихся в ветвях деревьев.

Силуэты медленно двигались в их сторону, и при ближайшем рассмотрение их оказалось не двое, а четверо. Алые фонарики над головой непрерывно мигали, а смутные человеческие силуэты вдруг стали приобретать внешность, голос и странную поклажу, перекинутую через плечо.

– Вы заблудились?

Весь Лес словно замер в ожидании. Прекратился шепот за спиной, утихли словно переговаривающиеся на другом языке кроны дриолов, замер где-то в отдалении треск. Даже доселе беспрерывно мигавшие фонарики вдруг засветили необычайно ярким светом, заставившем и Аринель и Адринель, и подошедших к ним мужчин невольно зажмуриться.

А затем раздался истошный крик с другого конца леса. Четверо мужчин резко обернулись, и в порванном мешке одного из них Аринель вдруг с необычайной четкостью увидела голову ребенка – остекленевшие глаза и приоткрытый рот со стекающей струйкой крови. Испуганно отшатнувшись, она потянула за собой брата, и оба с силой врезались в необъятный ствол дриола. Все это – каких-то пара секунд. На деле же Аринель и Адринелю казалось, что прошла целая вечность перед тем, как гельтольты вновь повернулись к ним, а затем кто-то, расцепив их руки, оттолкнул их в разные стороны.

Оба потом могли поклясться, что невероятно четко услышали одно-единственное слово, произнесенное заговорщическим шепотом. Шепотом, заглушившим и крики мужчин, и треск ветвей, и шуршанием крон.

«Беги»

Фонари погасли, и Лес погрузился в непроглядную тьму. Крики гельтольтов разнеслись по всему Лесу, а Аринель и Адринель, спотыкаясь, бежали каждый в свою сторону к неожиданно вспыхнувшим на разных концах Леса алым огонькам. Выкрикивая имена друг друга, падая и вновь поднимаясь, в кровь разбивая колени, царапая руки и лицо, каждый, не разбирая ничего перед собой из-за стоящих в глазах слез из последних сил бежал к то и дело меняющим свое расположение огонькам. Вспыхивая то на одном конце леса, то на другом, Лес, казалось, целенаправленно уводил Аринель и Адринель в разные стороны. Так казалось им, ведь никто из них не был способен услышать крик другого и понять, как далеко они отдаляются друг от друга, и куда именно заманивает их Лес.

Это потом каждый из них поймет, что тогда Лес целенаправленно уводил их как можно дальше. Это потом станет ясно, что дриолы прекрасно передавали звук по всему Лесу, как бы им не казалось, что кричали они в пустоту, и могли слышать только себя. Это потом они с ужасом осознают, что заблудившиеся в Лесу гельтольты не теряли надежды выбраться обратно в деревню, а заодно и поймать ещё пару детей. И что Лес, прекрасно осознавая их намерения, сделал так, что голоса Аринель и Адринель, разносившиеся на десятки лиг, в кромешной темноте служили им единственным ориентиром.

Ориентиром, ведущим к самому Сердцу.

Прямо в логово Кроора.

Но тогда каждый, выбежав с противоположных сторон Леса, был способен только на истошный крик и непрекращающиеся рыдания. Лесная тьма сменилась сумерками, а кроваво-красные огни путеводных фонарей – факелами обеспокоенных жителей деревни, вызванных на помощь отцом.

Уже после, сидя в доме у камина в объятиях утирающей слезы матери Аринель и Адринель неожиданно найдут в своих карманах несколько листьев дриолов. А ещё – золотые монеты, общей стоимости которых вполне хватило бы на оплату услуг лучшего лекаря страны.

Матери стало легче, как и обещала Колдунья. Аринель и Адринель принесли ей листья дриолов, и она сварила зелье, которое позже они отдали матери. Но один вопрос все не давал им покоя.

– Он ничего не взял, – робко начал Адринель.

– Ланделии бы там не выросли, – подхватил Аринель.

– О, не стоит беспокоиться. Лес обязательно возьмет свое. При том не только за помощь вашей матери, но и так же за ваше собственное спасение от гельтольтов, – улыбаясь, отвечала Колдунья. – И, поверьте, этот момент вы не упустите.

А потом в один из вечеров отец не вернулся домой.

Его искали несколько десятков лун на границе, а самые смелые даже прорывались в самую глубь. Однако стоило им заступить за невидимую черту, принятую как самим Лесом, так и жителями деревни, как лесники вдруг оказывались лицом к выходу, словно кто-то, настойчиво схватив их за плечи, отворачивал их от Леса.

Оплакав отца, Аринель и Адринель продолжили жить вдвоем с матерью в маленьком домике по соседству с Лесом. Спустя какое-то время Адринель объявил о своем желании податься в лесники, а Аринель решила учиться траволечению у матери.

И спустя шесть Циклов после исчезновения отца, отправившись за лунным светом, исчезла и Аринель.

Напрасно Адринель потратил сотни лун на её поиски. Напрасно пытался пробиться в Лес на поиски сестры. Напрасно обращался за помощью к Колдунье, которая лишь посмеивалась, припоминая Адринелю их путешествие с сестрой за листьями дриолов. И все же кое-что ему от неё получить удалось:

– Думаю, это заставит тебя позабыть всю боль, – сказал ему Колдунья, вкладывая в мозолистую ладонь бутылек с золотистой жидкость. – Успокаивающей сердце отвар, заставляющий забыть обо всех душевных муках.

И Адринель забыл. Забыл и о пропавшем отце, и об исчезнувшей сестре. Мать его умерла, не вынеся потерю мужа и ребенка, а Адринель, забыв все, кроме своего ремесла, продолжал на протяжении десятилетий ходить в Лес для того, чтобы рубить дриолы. Лес, как уверяли его товарищи, относился к нему, Адринелю, по-особенному. И, сказать по правде, Адринель не был этим удивлен. С самых первых своих дней он всегда просил у Леса разрешения войти и разрешения покинуть его владения, и Лес отплачивал Адринелю таким же вниманием и уважением.

Однажды вечером, задержавшись в Лесу, он вдруг увидел вспыхивающие между деревьев фонари. Затаив дыхание, он спрятался за ствол растущего рядом дриола, а затем увидел, как прямо на его глазах под алым светом фонарей распускаются огненно-красные ланделии. И невероятной красоты девушка, облаченная в алый плащ, срывает их и укладывает в корзину.

Она ходит между стволами деревьев, освещенных кроваво-красным светом фонарей, а если хочет пройти дальше, в самую глубь, подзывает к себе высоко мужчину, несущего высоко над головой точно такой же фонарь.

Адринель знает, что они появляются по вечерам, и иногда даже задерживается в Лесу, чтобы посмотреть, как они будут ходить межу деревьями и собирать ланделии. Они смеются, шутят, и красные отблески фонарей освещают до боли знакомые лица.

Словно Адринель был когда-то очень хорошо с ними знаком.

И жизни своей без них не мыслил.
 

' seaside | Catherine Diethel

Цветы Последних Желаний

Предыдущий  Следующий