С тех пор, как Тайка стала ведьмой-хранительницей, дни будто бы летели: оглянуться не успела, а уже половина лета позади. Порой ей так не хватало бабушкиного мудрого совета — особенно сейчас, когда вместо томного июльского затишья жизнь в Дивнозёрье бурлила, как молоко в кастрюльке: того и гляди, упустишь.
Больше всего Тайку беспокоил сбежавший упырь. Около пяти лет тот мирно спал в подвале у деда Фёдора и откапывался лишь по весне (наверняка, из-за половодья) и иногда ещё по осени, когда крики улетающих птиц становились особенно тоскливыми. В другое время обычный — даже не заговорённый — чеснок помогал на ура. Кто ж знал, что Маришка — внучка деда Фёдора, не верящая в «эту вашу мистику», — решит навести порядок в подвале?
Упыря, конечно, и след простыл. Но Тайка знала: тот не сможет долго прятаться. Жрать захочет — вылезет. И придётся проследить, чтоб этот гад кого-нибудь до смерти не заел…
Ещё её тревожили незваные гости из дивьего царства. Точнее, один гость. Чужак по имени Яромир постоянно шастал туда-сюда сквозь вязовые дупла и явно что-то замышлял… семена вот посеял на зачарованной поляне. Ох, не к добру это.

Коловерша Пушок приземлился на стол, прошёлся по краю, громко цокая совиными когтями, и положил перед Тайкой яблоко:
— Белый налив. Попробуй, уже поспело?
— А ты всё ждёшь, когда можно будет объесть сад? — Тайка надкусила желтоватый бок.
— Вот сейчас обидно было. Как урожай собирать, так Пушок, а как пробу снять, так не трожь, — коловерша скорбно пошевелил кошачьими усами. — Я, может, от сердца отрываю. Эх, лучше бы сам слопал. Никто не ценит мою заботу...
— Я ценю, — Тайка почесала его за ухом, и Пушок заурчал.
— Мр-р, слушай, а когда ты, мр-р, пойдёшь за заповедную, мр-р, поляну?
— Сегодня после обеда.
— Я с тобой! — встрепенулся коловерша. — А то мало ли что.
— Спасёшь меня от лесной малины? — усмехнулась Тайка.
— Между прочим, в малине может быть медведь, — Пушок наставительно поднял лапу.
— Поэтому с нами пойдут Алёнка и её пёс. Ни один дикий зверь не нападёт на симаргла, даже если тот ещё щенок, — Тайка потянулась, чтобы снова погладить коловершу, но тот увернулся и закатил глаза:
— Я так и знал! Ненавижу пёсье племя! Но моё мнение в этом доме, похоже, не учитывается.

На заповедную поляну Пушок всё-таки полетел — искушение малиной оказалось слишком велико — и почти сразу же затерялся в придорожных кустах.
Крылатый пёс по имени Снежок с весёлым лаем гонял птиц на поле, но в лесу вдруг притих и пошёл рядом.
— Давай возьмёмся за руки, а то тут тропка водит, — Алёнка ухватила Тайку за рукав.
Даром что восьмилетка, а посмышлёнее многих взрослых будет. Рядом с ней даже Тайка, порой ощущала себя несерьёзной.
С тех пор, как щенок симаргла выбрал Алёнку своей хозяйкой, та узнала всю правду о Дивнозёрье. Засилье нечисти её не испугало, а, наоборот, пробудило жгучее любопытство. Там, где человеку не дано было увидеть самому, она приноровилась смотреть глазами пса-защитника и вконец замучила Тайку вопросами. Та сперва отмахивалась, а потом смирилась и стала брать Алёнку с собой. В конце концов, вместе веселее.
— Откуда знаешь, что водит?
— Снежок сказал.
Тайка понимала язык животных, поэтому была уверена, что пёс все это время молчал. Должно быть, он уже научился общаться с хозяйкой мысленно.
— Так вот почему раньше я не могла эту полянку найти! Но теперь точно с пути не собьёмся: мне Майя мавкин камень дала, зачарованный. А второй такой же оставила на поляне — как бы тропка ни петляла, а камни друг к другу притянутся, — Тайка придержала ветку, перелезая через замшелое бревно.
— Ух, ты! — Алёнкины глаза загорелись. — Прямо как волшебный магнит.
— Да, что-то вроде.
Камень в кулаке стал тёплым — значит, они были уже совсем рядом. Тайка вытянула руку вперёд, и её тут же потянуло прямиком в заросли малины, из которых навстречу выскочил Пушок — весь в ягодном соке и с очумелыми глазами:
— Пожар! Летим отсюда!
Сердце ухнуло в пятки. Огонь в лесу распространялся быстро: им ни за что не успеть.
Симаргл схватил хозяйку зубами за подол платья и потянул назад, но Алёнка не сдвинулась с места.
— Если пожар, то почему дымом не пахнет?
— Но я сам видел! — Пушок захлопал крыльями.
Тайка принюхалась и признала, что Алёнка права. В лесу было свежо, пахло грибами и травами.
— Может, морок? Пойдем-ка посмотрим, — она шагнула в малинник, и заросли сами расступились перед ней, открывая путь.
Камень обжигал пальцы. Тайка сделала ещё шаг и оказалась на уже знакомой заповедной поляне, где густой папоротник рос тремя колдовскими кругами. Но кое-что изменилось: в самом центре вымахал огромный — выше человеческого роста — подсолнух. Да не простой: это его лепестки, похожие на языки пламени, Пушок сослепу принял за лесной пожар.
— Ух ты! — Алёнка, зазевавшись, налетела на Тайку. — Красотища. Что это?
— Жарцвет, — буркнул коловерша, спрятав морду под крыло: наверное, ему было стыдно за недавний переполох.
Тайка повторила название цветка для Алёнки.
— А это хорошо или плохо? — призадумалась та.
Тайка пожала плечами. Ясно было одно: просто для красоты такой сажать не станут.
А симаргл вдруг присел в траву, прижав уши; девочки на всякий случай последовали его примеру, последним под папоротник нырнул Пушок.
— Тише! — Тайка притянула его к себе — и вовремя.
Огненный цветок вдруг полыхнул и выбросил семена. Откуда ни возьмись, налетела целая туча птиц — наверное, сотни три, не меньше — и давай их клевать!
— Смотри, — Алёнка указала чуть в сторону, — там горлица странная какая-то… Снежок говорит, не наша, из дивьих.
Тайка проследила за её пальцем и ахнула. Вот уж точно — «не наша». У птицы, подбиравшей зёрна в стороне от галдящей стаи, была красноватая грудка, пёстрые крылья, красивое девичье лицо и торчащие в разные стороны золотые волосы. Кого-то она Тайке напоминала… понять бы ещё, кого?
— Ишь, глазастая! Я бы сама ни за что не заметила.
— Я бы тоже, — Алёнка улыбнулась. — Это всё Снежок. Он говорит, мы должны её поймать.
— Зачем?
Тайка сперва спросила и только потом поняла: дивья птица выглядела нездоровой. Она то и дело закрывала глаза и поджимала лапку. Подбирать семена жарцвета ей тоже было нелегко: другие птицы — более сильные и проворные — выхватывали корм прямо у неё изо рта. Какая-то ворона погналась за бедняжкой, и Тайка увидела, что горлица сильно хромает. Нужно было её выручать.
— Пушок, отвлеки ворону.
Коловершу не пришлось просить дважды. Разогнав воробьёв и овсянок, он спикировал на ворону сверху. Дивья птица попробовала было упорхнуть, но сломанная лапка не дала толком разбежаться. В этот миг Тайка, подкравшись, накрыла её джинсовой курткой. Горлица заметалась, и тут Снежок, залаяв, ворвался прямо в стаю. «Ф-р-р-р!» — птицы разлетелись в разные стороны. Тайка прижала к груди трепыхающуюся ношу и шикнула на симаргла.
— Не ругай его, — Алёнка подозвала щенка свистом. — Он держался, как мог. Ох, и любит птиц гонять, озорник.
На Тайкино плечо вернулся гордый Пушок, изо рта у него торчали пух и перья.
— Тая, ты видела? Как я ей наподдал, ух! Она такая: «кар!» — и клювом меня, а я…
— У тебя кровь, — перебила Тайка.
— Ох, где? — коловерша попытался изобразить обморок.
— Вот тут, за ухом. Давай подорожник приложим?
Пушок вздохнул:
— Эх, а в былые времена героев войны не подорожником встречали! Ну да ладно. Надеюсь, что пострадал не зря и эта глупая пичужка того стоит.

О лечении птиц Тайка кое-что знала: не раз видела, как бабушка управлялась с курами, а в детстве, мечтая стать ветеринаром, много расспрашивала соседку — маму Шурика: та как раз работала в клинике.
Пока Алёнка держала горлицу, Тайка накладывала шину из картонки и клеила пластырь. Подвес соорудили из старой Аленкиной панамы, проделав в ней дырки для ног.
Горлица сперва дрожала, но вскоре успокоилась. Наверное, поняла, что ей не хотят навредить. За всё время она не проронила ни звука, лишь морщилась и кусала губы, когда Тайка бинтовала лапку.
— А что она ест? — Алёнка с интересом рассматривала птицу.
— Я схожу, соберу ещё зерён жарцвета, — Тайка достала из аптечки пипетку. — А пока дам ей попить.
От воды горлица не отказалась. Нет, всё-таки, ну на кого же она так похожа?
— Слушай, а вообще много таких в дивьем царстве? — Алёнка одним пальчиком погладила горлицу по крылу, та оскалилась, и девочка отдёрнула руку.
— Да. Бабушка рассказывала про сирина и алконоста. У них тоже человечьи лица, но сами птицы размером с тетерева или даже больше. Сирин всегда грустит и плачет, алконост, наоборот, радуется и смеётся. А наша молчит. Неправильная какая-то...
Горлица скривилась.
— Тай, мне кажется, она тебя понимает... — шепнула Алёнка.
— Нет, это просто совпадение. Хоть она и дивья, а всё же птица.
Горлица показала язык и отвернулась.
— Тоже совпадение? — усмехнулась Алёнка.
Тайка не нашлась, что ответить.

— Хозяйка, просыпайся, беда! — домовой Никифор тряс её за плечо.
За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам.
— Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся — и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила?
— Пойдём посмотрим. — У Тайки застучали зубы. — Вдвоём не так страшно. Где Пушок?
— Дрыхнет, небось, — Никифор вцепился мохнатыми лапами в её руку. — Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек...
Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего, схватила хотя бы её и помчалась на кухню. Никифор бросился следом.
— Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся.
Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щёлкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой.
— Кто здесь?
В лицо дохнуло холодом. В пяти шагах от неё маячила скрюченная фигура в чёрных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица.
— А ну стой, гад! — Тайка наугад хлестнула незваного гостя удочкой, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл.
Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок.
— Караул! Грабят! — он вцепился когтями в упыриную плешь.
А Тайка вспомнила, что она, как-никак, ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговорённой нет, а до чеснока в ящике не добраться.
Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отшвырнул прочь и пошёл прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком упырь облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук — Тайка не сразу поняла, что это смех.
— Силёнок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.
Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.
В этот миг с улицы донёсся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.
— Не может быть! Откуда у тебя симаргл?
— Оттуда, — на подоконник вскарабкалась Алёнка. — Снежочек, взять!
Пёс цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе — закрытое — окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.
— Уф, — Тайка выдохнула. — Спасибо, Алёнушка, выручила.
— Не мне, а Снежку спасибо, — улыбнулась та. — Вот кто настоящий герой.
Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.
Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.
— Береги её, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней ещё вернётся.
Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:
— Узнаёшь?
Та кивнула.
— Значит, старый враг... Ну, у нас к нему тоже счёты. Давайте завтра поймаем гада!

Следующий день пролетел незаметно. Симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала записки про упырей, Алёнка бегала в магазин, Никифор готовил, Пушок страдал — в общем, все были при деле.
К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговорённой водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: пусть лезет — и попадёт прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала.
Караулить условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.
Когда пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проёме показался тёмный силуэт. Упырь спрыгнул с подоконника, крадучись, пошёл к горлице, и…
— Мочи гада! — Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.
Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:
— Проклятье!
Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир — тот самый дивий воин, посадивший жарцвет.
Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.
— А где упырь?
— Какой упырь? — Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв глаза, прильнула к его ладони.
— А, неважно, — отмахнулась Тайка. — Вы что, знакомы с нашей птичкой?
Он рассмеялся:
— С детства. Это не птица, а моя сестра Радмила — великая дева-воительница дивьего царства.
— Её заколдовали, что ли? — наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.
— Да. Я долго не мог найти её. Но приманка с жарцветом сработала. Знал: как созреют семена — все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.
— А как её расколдовать?
— Ты помочь желаешь, что ли?
Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова расхохотался:
— Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!
— Между прочим, если бы не я, твою сестру упырь прошлой ночью сожрал бы! — Тайка шмыгнула носом.
Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову. Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:
— В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.
Вроде и с почтением говорил, а в голосе всё равно чудилась насмешка. Вот же вредный тип!
— А кто её заколдовал?
— Не твоего ума дело, — он пошёл к двери.
Ещё и скрытный.
— Но я же правда хочу помочь! — выпалила Тайка, ухватив его за расшитый рукав рубахи. Яромир обернулся через плечо:
— Я спешу, — вырываться он не стал. — Зачем тебе всё это?
А Тайка и сама не знала, зачем. Так уж ей подсказывало сердце... Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд.
В дверь вдруг отчаянно заколотили.
— Ведьмушка, просыпайся! — Зычный голос Грини — местного лешего — нельзя было перепутать ни с чьим другим. — Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет.
— Как так? — Яромир побледнел.
А Тайка не удержалась от нервного смешка:
— Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы всё-таки сможем поговорить.
Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.

Ведьма Дивнозёрья | Алан Григорьев

Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10,

Предыдущий  Следующий