В начале августа жара спала. Но радость была преждевременной: вскоре начались затяжные дожди. Казалось, лето закончилось раньше времени, в воздухе вовсю пахло грядущей осенью.

Дивнозёрье опустело: дачники, взглянув на прогноз погоды, уехали в город, туристы и грибники не совались в промокшие леса, и нечисть откровенно заскучала.

Вязовые дупла по-прежнему были закрыты, и даже обычно спокойный Яромир начал терять терпение. Ничем иным Тайка не могла объяснить его неожиданную выходку. Сперва он как ни в чём ни бывало пришёл в гости на чай (уже не впервые: их чаепития успели стать доброй традицией), но вместо того, чтобы рассказывать Тайке о Дивьем царстве, вдруг набросился на неё с упрёками:
— Не знаю, чем только думала царица Таисья, когда тебя одну оставила…
— А то я не справляюсь, — вскинулась Тайка, едва не выронив из рук чашку.
— Считаешь, что справляешься?

Ну всё... Ароматный яблочный пирог теперь не лез в горло. Тайка, нахмурившись, отложила ложечку.
— Что ты имеешь в виду?

Яромир пожал плечами:
— Только то, что сказал. Маловата ты ещё, опыта не хватает. Тебе бы помощника толкового.
— Ну давай, ещё ты расскажи мне, что я делаю не так!

Яромир, казалось, не замечал обиды, звенящей в её голосе.
— Почему закрылись дупла, тебе неизвестно — это раз. Упырь так до сих пор и не пойман — это два. Он, между прочим, у заброшенного дома каждую ночь отирается, а ты и не знаешь.

Тайка действительно не знала. Но менее обидно от этого не становилось. А дивий воин продолжал загибать пальцы:
— Леший у тебя невоспитанный — это три. Ты ему хоть скажи, что подкрадываться сзади и орать на ухо, а потом оправдываться, мол, с грибником попутал — это ребячество. Я что, похож на грибника?

Тайка, не удержавшись, хихикнула.
— Напугал тебя Гринька, да?
— Не смешно, — нахмурился Яромир. — Я ведь его прибить мог, не разобравшись.
— По-моему, ты слишком серьёзно ко всему относишься.
— А ты — слишком легкомысленно. Я чую, что скоро грядёт гроза.
— Тоже мне, барометр, — фыркнула Тайка, сверкнув глазами.

Теперь она была не просто зла, а очень зла. Ну что за вредный тип? Небось, самый вредный во всём Дивьем царстве. Лучше бы у них в Дивнозёрье кто-нибудь другой застрял...

Яромир хотел что-то возразить, но, махнув рукой, поднялся из-за стола.
— Пожалуй, лучше я в другой раз зайду.


Стоило Тайке немного успокоиться, как снова раздался стук в дверь.
— А чем это у тебя так вкусно пахнет, Таюша? — на пороге появился дед Фёдор. — Никак опять печёшь?
— Угощайся, дед, — она налила гостю чай и подала на блюдечке кусок пирога, к которому Яромир даже не притронулся.
— А чего глаза на мокром месте? — дед Фёдор отставил в сторону трость и, кряхтя, опустился на кресло.

Тайка шмыгнула носом.
— Да так… с Яромиром поцапались. Не понимаю, какая муха его укусила? Говорит, я плохая ведьма. Совсем не забочусь о Дивнозёрье.
— Не слушай его, — дед отхлебнул чайку. — Много понимают эти дивьи! Тебе сейчас о другом думать надобно: сентябрь уж на носу. В выпускной класс пойдёшь, как-никак. Обещала алгебру за лето подтянуть, и где? А по литературе список, небось, даже не открывала? Тут тебе, Таюша, никакое волшебство не поможет, самой пора за ум браться.

Ну, утешил, называется. Мало того, что ведьма неправильная, теперь ещё и ученица бестолковая… А дед Фёдор уже сел на любимого конька:
— Всё это чародейство, конечно, дело хорошее, вот только ни аттестат, ни диплом за него не дают. Пора уж тебе задуматься, чем ты будешь заниматься в жизни.
— Но сейчас же каникулы!
— Ох, смотри, затянешь — потом плакать будешь.

А Тайка уже чуть не плакала. Сговорились они, что ли? Для полного счастья не хватало, чтобы пришёл домовой Никифор и сказал, что она горницу не так метёт...

Дед Фёдор всё говорил и говорил. Она старалась не слушать, но обидные слова сами лезли в уши. Последней каплей стало упоминание о внучке Маришке. Мол, вот на кого равняться надо: красавица, отличница, ещё и в хоре поёт.

Тайка вскочила, перевернув чашку с остатками заварки, выбежала во двор, обняла за ствол старую яблоню и стукнула кулаком по шершавой коре:
— Ой, да пропадите вы все пропадом!


Весь следующий день её не трогали. Пушок загулял с совами в лесу и дома не появлялся, Никифор тихонько возился в погребе, подсчитывая припасы. Тайка быстро переделала все домашние дела и, устроившись под кустом смородины, со вздохом открыла алгебру. Но не успела она дочитать параграф, как явился загулявший коловерша. Его морда была перемазана в меду, а левый глаз почти заплыл от пчелиного укуса, придавая Пушку совершенно бандитский вид.
— Ох! Опять в дупло к диким пчёлам лазил? — Тайка захлопнула учебник. — Давай хоть пошепчу, чтобы не болело.
— А, ерунда, уже прошло, — коловерша облизал усы. — Ух и злые эти пчёлы! До самого заброшенного дома за мной гнались. К счастью, там меня Марьянка-вытьянка спрятала, а Яромир поколдовал маленько, и боль как рукой сняло.

Опять этот Яромир! Тайка скрипнула зубами, а Пушок, словно не замечая, как хозяйка изменилась в лице, продолжил:
— Он, кстати, просил тебе передать кое-что. Мол, извиняется за вчерашнее и зовёт сегодня ночью на упыриную охоту. Ловушку во дворе поставил на этого гада. Ты как, пойдёшь?
— Пойду, — Тайка вздохнула.

Нет, позаниматься сегодня определённо была не судьба. Запасы чеснока обновить надобно, заговоры повторить. Тут не до алгебры. Но пуще всякой охоты на упыря ей хотелось взглянуть Яромиру в лицо. Ишь, извинения с Пушком передаёт! Нет уж, пускай сам скажет.
— Я с тобой! — коловерша, растопырив крылья, вспрыгнул на её плечо и цапнул ближайшую смородиновую гроздь.


В заброшенный дом они явились незадолго до заката. С тех пор, как Тайка приходила сюда в последний раз, ничего не изменилось: всё та же пыль, разруха, старые вещи и скрипучие половицы. Лишь в комнате, где устроился Яромир с сестрицей-горлицей, царил порядок: видать, Марьянка-вытьянка расстаралась для дорогого гостя. У дверей дремали собаки: овчарка и симаргл. Завидев Тайку, Вьюжка высунул язык и будто бы улыбнулся.

Горлица с человечьим лицом расхаживала по подоконнику, то и дело кося глазом на блестящие шляпки гвоздей. Похоже, её сломанная лапка уже зажила, да и остриженные волосы немного отросли и теперь собирались в куцый хвостик.

Яромир в новой рубахе (И откуда только взял? Марьянка, что ли, сшила?) пил вечерний чай с травами.
— Ну заходи, дивья царевна, — он махнул рукой, указывая на старое кресло, накрытое плюшевым пледом.

Тайка осталась стоять в дверях.
— Пушок говорил, ты извиниться хочешь?
— Думаю, я задолжал тебе чаепитие.

Дивий воин потянулся к фарфоровому чайнику с отбитым носиком.
— Ты от ответа не увиливай! — Тайка топнула ногой.

Кроссовки она снимать не стала (даже будучи прибранным, дом выглядел не очень-то жилым), но ноги о коврик вытерла.

Яромир тихо вздохнул.
— Ладно. Извини. Ты это хотела услышать?

Кивнув, Тайка прошла к столу и уселась в кресло.
— Вот так бы сразу. А то наговорил гадостей ни за что. А теперь как ни в чём ни бывало: чаёк, охота…
— Так уж и ни за что? — дивий воин прищурился. — Да, пожалуй, мои речи были резкими — за это извиняюсь. Но я сказал то, что думал. Наше племя врать не умеет.

Тайка едва не поперхнулась чаем:
— То есть я всё-таки плохая ведьма?
— Такого я не говорил, не выдумывай. Молодая и неопытная — ещё не значит плохая. Чего ты к словам цепляешься?
— Ладно, проехали, — Тайка со звоном поставила чашку на блюдце. — Я смотрю, вы тут неплохо устроились.
— Марьяна добрая хозяйка, — Яромир скривился. — Ещё б молчать умела, цены бы ей не было...
— Кстати, а где она?
— Да они с Арсением к Никифору в гости пошли. Отослал я их, в общем. Чтобы под ногами не путались и мне упыря не спугнули. С Арсения самого станется в ловушку влезть.

Тайка усмехнулась: это уж точно. Бедовый домовой и не на такое способен, особенно после бражки.
— А где ловушка-то?
— В саду, под окном.
— Что-то я ничего там не заметила.
— Значит, хорошая ловушка, — дивий воин с улыбкой протянул ей мисочку с сушками, и Тайка взяла парочку: для себя и для Пушка. — Хорошо, что ты пораньше пришла. У меня тут мысль одна появилась... Не в Дивьем царстве беда стряслась, это от нас они закрылись.
— Но у нас же нет никакой беды.
— Значит, будет. Говорил же, в воздухе грозой пахнет. Или думала, я про погоду?

Вообще-то Тайка именно так и подумала, но признаваться не стала: засмеёт ещё.

Она решила сменить тему:
— А на кой упырю твоя сестра сдалась? Она же птица. Упыри птиц вроде не жрут.

Яромир взглянул на горлицу, и та кивнула.
— Вообще-то, жрут. Думаешь, кто в деревне кур ночами таскает? Лисиц-то в округе нет, мой Вьюжка всех распугал. Но речь не о том, — он закинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. — В стародавние времена жил-был один злой колдун по имени Лютогор. Захотелось ему всё Дивье царство к рукам прибрать, и заключил он сделку с северными ветрами. Так в краю вечного лета впервые настала зима. Многие погибли от голода и холода, иные так и остались стоять ледяными статуями там, где застал их лютый мороз. А те, кто выжил, сплотились под рукой царя Ратибора. Не первой была эта война в дивьем краю, но самой кровопролитной. В одном из сражений обратился в лёд и сам царь Ратибор, пожертвовав собой, чтобы други его смогли заковать злодея в волшебные цепи. Лютогора заточили в темницу, но убить так и не смогли, потому что никто не знал, где его смерть запрятана.
— Этот ваш Лютогор — Кощей Бессмертный, что ли? — Тайка хрустнула сушкой. — Тогда там смерть в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…
— Заяц в шоке, — хохотнул Пушок и на всякий случай перепрыгнул на спинку кресла, чтобы не получить подзатыльник.
— Всё не так просто, — Яромир не обратил внимания на выходку коловерши. — Лютогор — и в самом деле Кощеев сын. Он не стал повторять ошибку отца и спрятал свою погибель куда дальше. Уж как ни пытали — смеётся, гад. А ледяные статуи кроме него расколдовать некому — лишь со смертью Лютогора растает вековой лёд.

Тайка поёжилась:
— И что, много у вас этих статуй?
— Да, почитай, полкоролевства. Нынешний царь — Радосвет — отроком на престол взошёл. А товарищей по детским играм советниками да воинами царской дружины сделал. Детей Лютогор щадил — видать, угрозой себе не считал...

Вьюжка поднял голову и заскулил, а Джулька подошла и, положив морду на колени хозяина, вздохнула почти по-человечьи.
— Я пока всё равно что-то не очень понимаю, какое отношение это имеет к твоей сестре?..

Яромир погладил овчарку.
— А ты не торопи, сиди и слушай. Радмила средь нас самой старшей была. И самой смышлёной. Ратное дело ей давалось хорошо, как и чародейство. Никого она не боялась — даже самого Лютогора. В общем, стала Радмила к нему в темницу захаживать. А колдуну, видать, скучно было, оттого и начал учить её всяким премудростям. Может, на свою сторону девицу-красавицу переманить хотел, кто знает? Но Радмила не поддавалась. Только однажды допустила оплошность: поднесла Лютогору воды. А тот, напившись, вмиг разорвал цепи, прутья решётки разомкнул и наружу вышел. Думал мимо Радмилы прошмыгнуть, пока не очухается, но та сразу за меч-кладенец схватилась. Тут-то и выяснилось, что волшебный клинок в руках девы-воительницы способен колдуна ранить. Ох, и кричал он, когда впервые своей чёрной кровью камни темницы оросил… во двор бросился, а Радмила за ним.

Тайка заметила, что глаза горлицы заблестели от слёз. Но она и без того уже понимала, что добром дело не кончилось...
— Страшной была эта битва, — Яромир протянул руку, и сестра перепорхнула на его ладонь. — Все сбежались на шум, но никто не мог вмешаться, потому что поединщиков накрыла туманная пелена, не дающая пройти. Когда же мгла рассеялась, мы услышали смех Лютогора. Он сказал: «Три дара было у Радмилы: ум острый, сила богатырская, голос чудный. Все три на кон поставила, чтобы одолеть меня, да не сдюжила». В его когтистой лапе билась горлица с лицом моей сестры — того и гляди, сожмёт колдун кулак, и лишь комок перьев останется. Но даже будучи птицей, Радмила успела что-то сделать напоследок. Лютогор вдруг завопил, схватившись за правый глаз, да и зашвырнул горлицу прямо в дупло вяза, что рос на внутреннем дворе. Прямо точнёхонько попал. А после уж его самого скрючило: съёжился весь, почернел — будто сила, отнятая у Радмилы, ему боком вышла. Тут мы с дружиной окружать супостата стали, сети расправили. Тот попятился, подхватил выпавший из рук моей сестры меч-кладенец да и сам сиганул в дупло.
— Хочешь сказать, теперь этот ваш Кощеевич где-то в Дивнозёрье ошивается? — Тайка качнулась на кресле так яростно, что Пушок чуть не свалился со спинки. — И ты молчал?!
— Да мы думали, сгинул он, — Яромир, покраснев, опустил взгляд в чашку. — Я же тогда сразу за ним пошёл — и никого с той стороны не обнаружил. Да что там, его даже Вьюжка унюхать не смог.
— Ну, сестрица-то твоя тоже улетела.
— Так у неё крылья отросли. А Лютогор… разве что червяком уполз.
— А он мог?
— Да кто ж его знает. У него...

Договорить Яромиру не удалось. Снаружи что-то вспыхнуло, бахнуло, запищало. Послышался приглушённый возглас:
— Ух, ироды окаянные!

Джулька бросилась к двери. В её звонком лае Тайка разобрала одно слово, повторяемое на разные лады: «Упырь! Упырь! Упырь!!!» Вьюжка подорвался за Яромиром, а тот, отшвырнув чашку, выбежал босиком во двор. Тайка метнулась следом, потрясая связкой чеснока.

Прямо под окном в огненном круге, заслоняясь от яркого света рукавом, стоял уже знакомый упырь. Второй рукой он сжимал резиновую уточку для ванны.
— Ой, зачем это? — Тайка нервно хихикнула.
— Приманка, — Яромир был явно горд собой. — Ну и немного морока, конечно.

Упырь смял уточку так, что та жалобно пискнула.
— Думаете, самые хитрые, да? А ну-ка, выпустите меня, живо!
— Эй, упырина, а спинку тебе не потереть? — прокричал из-за Тайкиной спины Пушок.

Яромир придержал Джульку, с лаем рвущуюся в бой.
— И правда, с какой это стати мне снимать чары?
— А с такой, — упырь показал острые, как иглы, зубы, — что ваш дед Фёдор теперь у меня в заложниках. Коли я не вернусь, сгинет он.

Тайка ахнула и бросила на дивьего воина умоляющий взгляд, но тот ещё сомневался:
— А чем докажешь?
— Во-о-от, — клыкастый террорист помахал в воздухе дедовой трубкой.

В горле вмиг запершило, и Тайка вцепилась Яромиру в плечо. Тот и сам всё понял: щелкнув пальцами, погасил круг. Лицо дивьего воина стало будто каменным.
— Так-то! — упырь погрозил ему когтем. — А теперь давайте потолкуем. Завтра на закате приходите за гаражи. И чтобы без собак и... этого...

Он с опаской покосился на коловершу, потирая лысину.
— Обменяю дедушку на птичку. А коли не придёте — пеняйте на себя. Загрызу старика.
— Не бывать этому! — Яромир шагнул вперёд. — Чтобы я да свою сестру...

Тайка, повиснув на его руке, зашипела:
— Стой. Молчи. До завтра полно времени, что-нибудь придумаем, — и, повернувшись к упырю, добавила сладким голосом: — Мы обязательно придём. Ждите.

Упырь хмыкнул, бросил уточку на землю и растворился в ночной тиши...

Ведьма Дивнозёрья |  Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9,

Алан Григорьев

ПредыдущийСледующий