Спросите любого чужеземца о том, что он знает о Лиргардии, и, будьте уверены, вы услышите весьма предсказуемые ответы. В первую очередь - это Лес Железных Деревьев, подобных которому нет больше нигде в мире, Проводники, плавающие города и Тернанур. Непременно упомянут Корхат - древнюю магическую столицу, основанную ещё во времена, когда Марлок наводил ужас своим колдовством, и когда разделение между людьми и магами не было таким острым вопросом; Ронхель - кондитерскую столицу вековой империи, созданию и развитию которой способствовали не только искуснейшие кулинары, но и величайшие, жадные до экспериментов, колдуны, и Викриндор - до сих пор считающийся лишь красивой сказкой о горных богах, падающих звездах и вечной зиме. Однако находятся люди, которым посчастливилось своими глазами увидеть этот магический город, и именно они, собирая вечерами всех друзей и соседей у камина, рассказывают о светящихся леденцовыми окнами, припорошенных снегом маленьких домиках, норрингах – волшебных существах, стерегущих сокровища в горах, и, конечно, о самой юной дочери хранителя гор, которая когда-то давно спасла украденные с небосвода звезды.

Лиргардия издревле считалась излюбленным местом для всех, кто хоть как-то был связан с волшебством, и даже разделение её народа, ненависть и боязнь по отношению к тем, кто обладает даром, и магические войны не пошатнули её положение в мире. Сотканное из разных лоскутков, впитывающее в себя магию сотен народов и культур, Лиргардия становится как прибежищем для брошенных на произвол судьбы, отвергнутых семьей и близкими друзьями совсем молодых магов, которые толком не контролирует свою силу, так и сценой для завзятых мастеров своего дела, посвятивших изучению древних искусств не одно десятилетие.

Согласно общепринятой классификации Родрерга Мудрого, искусного мага, всю жизнь посвятившего исследованию истории Лиргардии и составлению «пылающих карт», крупных городов всего двадцать восемь. Города поделены между магами и простыми людьми, и один из них выделяется на общем фоне именно тем, что объединяет два враждующих народа – Корхат, или как его ещё называют – перекресток чужих миров. О Корхате написано множество книг, сотни колдунов пытались разгадать тайну городских стен и магических дверей, ведущих в одно из тысяч измерений, но все безрезультатно. За тысячелетия своего существования город научился хранить свои секреты, в чем нам предстоит еще не раз убедиться. Насквозь пропитанный волшебством Корхат по праву считается одним из крупнейших магических центров из ныне существующих. Именно он сосредоточил вокруг себя остальные магические города и стойко пережил несколько войн, попытки поджога и эпидемию сонной болезни. Именно он неоднократно отстраивал свои владения, разрушенные в пожарах, наводнениях, стертые с лица земли вражескими армиями и искусными заклинаниями. И каждый раз вот уже на протяжении нескольких тысяч лет он восстает из пепла, неспешно выпрямляется в полный рост, и его тень протягивается через все магические города, захватывая даже соседние государства. Однако, поклоняясь чему-то великому, мы зачастую забываем о мелочах. Мелочах, которые внесли неоценимый вклад в развитие истории волшебства и становления известных среди сотен миров магических городов, и без влияния которых не состоялся бы триумф Корхата и десятков ему подобных. Как, например, Архаорлор – город морских богов.

В Корхате есть старая поговорка, своеобразное пожелание всем путникам и тем людям, с которыми дороги у вас расходятся: «Удачи, куда бы вы не шли, и счастья там, где бы ни оказались» И она как нельзя лучше отражает философию жителей этого города. В Архаорлоре тоже существуют своя философия и сводится она к одной-единственной фразе:

«Смотри вперед, и море перед тобой расступится»

Отец как-то сказал, что меня благословили морские боги. Что это значит, я, будучи десятилетним мальчишкой, понимал с трудом. Но каждый раз, прогуливаясь по берегу, я невольно отмечал затопляющее душу спокойствие. Волны ластились к босым ногам, аккуратно подталкивали ко мне ракушки и отливающие серебром плоские камешки, а море что-то ласково шептало, обнимая мои ладони, и, казалось, слушай я внимательнее, оно поведало бы о самых прекрасных местах этого мира и ещё тысяч, совершенно на него непохожих. Только здесь на берегу, наедине со своевольной стихией, я чувствовал невероятную легкость и умиротворение. Только здесь я мог побыть наедине с собой и миром, совершенно не заботясь о том, что происходит вокруг.

Мой отец состоял в совете Архаорлора. Избрали его совсем молодым, ему не было и тридцати. Спокойный и величественный, как раскинувшееся до самого горизонта море, он являл собой образец не только мудрого лидера, но и великолепного мага, в ученики к которому мечтал попасть каждый. С детства посвящая себя водной стихии, он отточил свою магию до такого мастерства, что взмахом руки мог успокаивать заходящееся в ярости море. С ним у отца всегда было особое отношение. В одном из разговоров он как-то вскользь упомянул, что магии его учил самый могущественный из существующих учителей. И, думается мне, говорил он вовсе не о человеке.

Архаорлор когда-то был крупнейшим торговым городом в стране и мог по праву соперничать с Корхатом в своем влиянии. Все торговые пути Нилг-Суррат-Рэна сходились здесь, в городе, принадлежащим морю; все известные мастера и колдуны прибывали в Архаорлор, ведь здесь всегда была возможность познакомиться с гостями из других стран и миров и, возможно, перенять пару магических секретов. Башни Архаорлора вздымались высоко в небо, шпилями прокалывая облака, корабли из других стран, украшенные причудливыми фигурами и резьбой, мерно покачивались на волнах, отбрасывая тени на снующих где-то внизу людей и магов. Жмущиеся друг к другу домики со знаками морских богов на дверях становились пристанищем для путников из соседних государств и местом встречи десятков миров: ведь именно там, при свете потрескивающего огня, гости из других миров рассказывали сказки. И Архаорлор очень эти сказки любил.

Закончилось все так неожиданно, что некогда величественный, пышущий красками, жизнью Архаорлор стал походить на волшебное наваждение, окутавшее всех жителей города. От замков остались лишь похороненные в дальних лесах развалины, гигантские корабли в порту сменились прохудившимися лодчонками, а двери домов стали запираться так крепко, что вечером попасть на ночлег заплутавшему путнику стало и вовсе чем-то невообразимым. Когда-то живой Архаорлор, укрывшись невесомым туманом и мелким дождем, погрузился в сон. Вечный холод, непроглядный туман, и особая, величественная тишина, такая, какую можно услышать лишь в покоях спящего зверя – вот и все, что осталось от жемчужины Лиргардии.

Была ли тому виной война сказать сложно. Безусловно, она оказала свое влияние и на развитие торговых сетей, и на количество людей, прибывающих из разных стран. Но все же, как мне кажется, главным здесь стало именно то, что за время Первой Магической войны многие маги потеряли свою силу. Как, например, это случилось с моим отцом.

Как это часто бывает, такой прекрасный человек как мой отец доставался кому угодно, только не семье. С отцом мы и так общались мало, а после смерти мамы он и вовсе замкнулся в себе и решил все свободное время посвящать работе в совете. Я маму толком и не помню. Лишь однажды отец обмолвился, что она была искусным целителем, проводником душ, и он в жизни не видел никого равного ей по силе.

А ещё она была его кхатори.

Наверное, у вас, рожденных после эры магических войн, это слово не вызовет благоговейного трепета. Оно и неудивительно – в наше время трудно встретить магию такого уровня, а уж тем более – тех, кто пережил её воздействие. Кхаат – нерушимая клятва, не теряющая своей силы даже после смерти заключившего её человека. Это клятва близких друзей, возлюбленных, дорогих сердцу людей. Клятва связывает их до конца жизни и передает от одного человека к другому магию, духовно поддерживает и дарует силы, необходимые для того, чтобы пережить испытания. Отец и мать заключили эту клятву, когда отголоски Первой Магической войны долетели до мирно покоящегося в объятиях моря Архаорлора. У отца – я своими глазами видел – на правом предплечье остались выжженные на коже знаки – клятва о верности на Мертвом языке. Клятву должен скрепить маг, сила которого превосходит решивших дать клятву. Отец рассказывал он этом весьма неохотно, и по большей части из-за мамы.

– Кистью обхватываешь правое предплечье приносящего клятву, а он, в свою очередь, делает то же самое, – отец, в мгновение ока будто уменьшившись, говорил отрывисто, выдерживая длительные паузы. – Потом клянетесь. Здоровьем, силой, мечтой и жизнью, что не бросите друг друга и до конца жизнь будете друг друга оберегать. Нужно быть до конца уверенным в том, что делаешь, Атиль, – в первый раз за длящийся около часа разговор он поднял на меня взгляд – отстраненный, потерянный, словно он видел нечто для меня недосягаемое. – Это тот вид магии, который не позволяет себя обмануть и очень жестоко наказывает тех, кто своевольничает.

Клятву скрепило море. Отец потом говорил, что за оказанное ему доверие оно решило взять под покровительство меня. Как будто чувствовало, что его поддержка непременно мне понадобится.

А потом мама умерла. Никто толком не мог сказать, как это случилось, потому что они с отцом находились на расстоянии тысяч лир друг от друга. Только однажды, выступая перед советом и предлагая свои пути наступления, отец, неожиданно почувствовав боль в груди, пошатнулся и рухнул на пол. А очнувшись сутки спустя, узнал, что его жена умерла прямо на поле боя. До конца своей жизни она пыталась спасать чужие, до последнего вздоха пытаясь вернуть магов из Междумирья. Но кто же знал, что за ней туда готовы ринуться далеко не все.

Даже любимый муж не был на это способен.

После смерти мамы отец потерял способность к магии – это было обязательным условием заключаемой клятвы. И это в глазах совета делало его абсолютно бесполезным для решения вопросов, связанных с войной. Отец вернулся обратно – на развалины родного дома, и потратил всю оставшуюся жизнь, чтобы хотя бы попытаться вернуть городу былое величие. Но Архаорлор, погруженный в тяжелый, дурманящий сон, плотно укутанный вязким, мешающим вздохнуть полной грудью, туманом, совершенно не реагировал на тщетные попытки вернуть его к жизни. Все когда-то с ним происходившее он прекрасно помнил, и теперь снова и снова проживал эти мгновения в окутанных холодом и туманом мечтах.

Несмотря на то, что отец потерял свою силу, это ни в коей мере не мешало ему учить меня магии. Я обнаружил особый интерес и талант к водной стихии в довольно раннем возрасте, поэтому с жадностью слушал все наставления отца, изучал книги и придумывал себе испытания и игры каждую свободную минуту. Лишь однажды он взял меня к морю именно с целью обучения, и теперь всегда, когда я закрываю глаза, я ясно вижу эту картину: теснящиеся над головой грязно-серые тучи, скалистый берег, разбивающиеся о скалы чернильные волны и величественно-спокойный отец, протягивающий руки к небу и что-то читающий на неизвестном мне языке. Волны вздымались выше гор, яростно ревело море, и я, впервые растерявший весь азарт, с ужасом и восхищением наблюдал за тем, как отец, не проявляя никаких эмоций, плавно взмахивал руками, словно повинуясь все эти годы яростно подавляемому желанию вернуться к родной стихии.

Отец умер спустя несколько месяцев. Не поднимаясь последние дни с постели, он попросил передвинуть его кровать ближе к окну, чтобы в последний раз насладиться видом своенравной стихии и умереть, вдыхая холодный морской воздух. Я же, не отходя ни на шаг, сидел у его постели и слушал, слушал, что он рассказывает, глядя куда-то далеко, за заснеженные горы, совершенно не замечая ни меня, ни происходящего вокруг. Ничего удивительного. Последние несколько лет он жил лишь в своем мире, изредка выныривая в реальную жизнь, чтобы попытаться восстановить свою магию.

Он запретил хоронить его по древним традициям. Сказал, что больше не имеет права вечность покоиться в объятиях моря, поэтому его тело должно быть предано земле, а все его амулеты – зарыты как можно дальше от его могилы. Я с ним не спорил. С тяжелым сердцем слушая его наставления, я с горечью думал о том, как же потеря магии, потеря способности чувствовать эту мощь и великолепие и по взмаху руки задавать ей направление его подкосили.

Он даже о маме так не переживал. Никогда я не видел, чтобы он так убивался из-за смерти любимой жены. Я знаю, что он ножом пытался вырезать символы на своей руке, снять вместе с кожей текст клятвы кхаат, но у него ничего не получилось. Он пытался сделать все это неоднократно, и в конце концов дошел до того, что не мог пошевелить правой рукой, не испытав адскую боль.

Следующие несколько месяцев прошли для меня словно в тумане. Я похоронил отца, как он и просил, по древним, забытым уже несколько столетий обычаям. Предавать земле водных магов у нас считается чем-то вроде наказания, которое человек будет проходить после смерти в реальном мире. Маги стихии, согласно поверьям, должно покоиться рядом с тем, что именно питало их силы. Решиться на такую жить в другом мире осознанно мог только человек, глубоко убежденный в своей вине и страстно желающий раскаяться за свои проступки. Одно лишь желание отца я не выполнил – более того, поступил совершенно эгоистично, решив не следовать его последней воле и сделать так, как хочется мне.

Все его амулеты, свитки, книги, записи, ритуальную одежду, украшения я оставил себе. Я справедливо посчитал, что мне, как наследнику его силы, должно перейти все наследство почившей семьи. Тем более, что меня, по словам отца, благословили морские боги.

Те самые боги, которые его отвергли.

Конечно, в начале это далось мне не легко, однако, постепенно, проводя дни и ночи за изучением записей отца, за чтением его исследований и изучением техник, которые он придумал сам, я невольно начал проникаться мыслью о том, что держу в руках ключ к поистине могущественной силе, к древнему, несправедливо позабытому знанию, и что я, в отличие от отца, смогу правильно им распорядиться. Тогда эта мысль лишь робко шевельнулась где-то в отдаленном уголке моего сознания, и я не придал этому особого значения. Ровно до одной встречи, которая произошла спустя несколько лет после смерти отца.

Меня тогда избрали в совет, и я на протяжении нескольких месяцев предлагал свои пути выведение Архаорлора на некогда высокий уровень. Относились ко мне в совете снисходительно, и ощущение собственной неуклюжести и детской наивности не покидало меня в разговорах со старейшинами. Я знал, что они посмеиваются надо мной и всеми моими попытками загладить вину за проступок отца.

Да, именно. Уже в то время мне стало казаться, что отец сам был виноват в том, что с ним случилось.

Поддерживал меня только Арэнк – близкий друг нашей семьи, который приглядывал за мной, когда я остался совсем один. Он, как и отец, обладал особым даром, однако Арэнк пошел по другому пути и решил стать целителем. Наверное, только его присутствие поддерживало меня все эти годы и не давало опустить руки из-за насмешек в совете. Только благодаря ему я все свое время оттачивал свое мастерство под наблюдением морских богов, выходил к морю в шторм, пытаясь обуздать яростную стихию.

И вот однажды я повстречал Моргина. Моргина – древнего, как сам свет, колдуна, коллекционера человеческих страхов. Тогда я, конечно, даже не представлял, кто присел ко мне за один стол в пивной, где я старательно запивал свою злость после собрания в совете. Да и он был совсем не похож на того златокудрого молодого человека, каким его рисовали люди после того, как Ильроль повстречал его в Пустынных Землях. Невысокого роста, темноглазый и темноволосый, обладающий такой огромной силой, что я сразу почувствовал, что ко мне присоединился не совсем обычный человек.

Да и не человек вовсе.

А потом он начал говорит, и, клянусь, я не произносил ни слова все эти несколько часов, внимательно слушая его и чувствуя, как некогда погребенные в душе чувства, как яростное желание и всепоглощающая ненависть разгораются в моей душе с каждым его словом.

Глупость какая, чем вы только занимаетесь, – так начал он наш разговор. Превращаете одно из древнейших мест силы для магов и духов в посмешище, стремясь привлечь сюда, в храм Первородных Страхов и морских богов Архаорлора, как можно оборванцев из столицы.

Вы хоть понимаете, чем торгуете? Понимаете, что разбрасываетесь древними знаниями, совершенно не бережете вверенные вам морские владения и устраиваете гулянья на могилах предков Архаора? Понимаете, что магов водной стихии, благословленных самим Арлором, осталось так мало, что их можно пересчитать на пальцах одной руки?

Вам доверены секреты бога Архаора, вам вверена мощь своенравного Арлора, прозванного, словно в насмешку, Трианикой! Разве ваше племя забыло, что Проводники обязаны вам за помощью в проведении душ на другую сторону? Забыли, что путь им сюда закрыт, и только благодаря вашей милости сотни тысяч потерянных душ могут продолжить свое путешествие? Забыли, что именно ваш род впервые усмирил дикие волны, построил город, в котором жили сильнейшие маги, обладающие древними знаниями о силе природных стихий и благословением богов?

А помнишь ли ты, Атиль, как сам морской бог Архаор в шторм выходил на сушу и обходил дома, а вы наносили на двери магические символы, чтобы он благословил вашу семью и даровал роду сильнейших магов?

Помнишь, как проводились древние похоронные обряды, так низко и подло отвергнутые твои отцом? Умереть в объятиях ласково баюкающего тебя моря, отправиться в последний путь с благословения Архаора — это ли не мечта истинного наследника своего рода? Помнишь, как вы сначала учили детей плавать и только потом – говорить? Помнишь древние амулеты, обмытые морем и кровью, клятвы перед бушующим морем? А Пение Мертвых Душ? Считается, что услышать его можно лишь в шторм, и души эти принадлежат упокоившимся в море отцам и братьям.

Ты же понимаешь, что они хотят уничтожить эту культуру? Хотят наводнить Архаорлор городскими шутами, ярмарками, иностранными кораблями, чужим языком? Ты помнишь Мертвый язык, Атиль? А твой дед был один из немногих живых, кто мог общаться на нем с духами. Если бы твой отец не занимался глупостью и не прислуживался в совете, все было бы иначе.

Ты очень могущественный маг, Атиль. Волны так и ластятся к тебе, и море признает силу твоего духа. А что делают члены советы, Атиль? Осознают ли они твою силу? Ценят ли одного из искуснейших магов, отдают ли тебе в обучении своих детей? Они смеются над тобой, Атиль. Считают глупостью твою магию и думают, как бы избавиться от тебя и позабыть всю твою семью, как страшный сон. Как ты думаешь, мог бы один маг, благословленный самим Архаором, решить проблему с советом и фактом его существования? Как ты думаешь, Атиль, если бы город был закрыт он вмешательства извне, смог бы он избавиться от влияния чужой, иноземной культуры, и возродить свою, несправедливо забытую?

Как ты думаешь, Атиль, если бы разыгравшийся в сегодняшнюю ночь шторм попытался отвоевать себе часть суши, настоящие предки Архаора смогли бы выжить? Скажем, кто-то, какой-нибудь могущественный маг, мог бы помочь Арлору поднять гигантскую волну, способную в мгновение ока смыть город с лица земли? Кто знает, когда дремлющая в глубине души сила даст о себе знать.

Я даже не понял, когда он ушел. Сидел, смотрел на догорающий костер и чувствовал, как в груди медленно, невероятно спокойно бьется мое сердце.

Не помню, как я вышел из пивной и в кромешной тьме направился по направлению к морю, которое билось в бессильной ярости, рычало и словно звало на помощь. Над головой вспыхивало небо, и его утробное ворчание вторило бушующему морю.

Вода казалась ледяной, но я не обратил на это особого внимания. Постоял несколько мгновений, вдыхая морской воздух, и совершенно не боясь гнева Арлора. Зачем мне бояться того, с кем у меня с детства есть особая связь? Глубоко вздохнул, бросил небрежный взгляд через плечо на сияющие тусклым светом огоньки в домах и прошел дальше, пока вода не накрыла меня с головой.

И пусть сегодняшний шторм напомнит о величии Архаора и могуществе Арлора.

И пусть сегодняшняя ночь закончится рассветом для несправедливо позабытого мира.

' seaside | Catherine Diethel

Предыдущие публикации автора на нашем сайте (в хронологическом порядке ):

Город одной ночи
Город вечных снов
Город падающих звезд
О Проводниках
Дары огня
Цветы Последних Желаний
Дорога домой
О мечтах и детях
Заколдованный лес Урмууртии
Город забытых судеб
Дети вечных лесов
О призвании
Гражданин чужих миров
Воимя прошлого
На перепутье
За секунду после
Коллекционер

ПредыдущийСледующий